— Боже, да ты уже вся мокрая, — прошептал он жадно.
Скольжение его твердого торса по ее чувствительным соскам будет ощущением, которое она запомнит до своего предсмертного вздоха. Его руки, казалось, ласкали все ее тело одновременно, вызывая у нее страстные стоны. Удовольствие дрожью проносилось по ее коже, доводя Неху почти до безумия.
Когда он наклонил ее над стойкой, на которую опирался, и прижался губами к ее груди, Неха вздрогнула от влажного тепла. Круговыми движениями языка он ласкал ее с таким изысканным мастерством, что девушка выгибалась дугой от его прикосновения, умоляя о большем. Его руки, его язык, его губы сводили ее с ума снова и снова, и она изнывала от желания, не могла дождаться, когда же наконец он окажется внутри ее.
— О, дорогая, как же я мечтал прикасаться к тебе вот так…
Кончиком большого пальца она дотронулась до его нижней губы.
— Я в твоих руках, дорогой. Делай со мной все, что хочешь.
— А что ты хочешь? — спросил он, не переставая ощупывать ее тело, ласкать ягодицы, поддерживая накал ее возбуждения.
— Хочу твои губы вот здесь, — смело потребовала она, обхватив свою грудь и подняв ее к его губам, как приз.
Его ноздри раздулись, первобытное мужское возбуждение сквозило в каждом его движении.
— Только ты можешь требовать и давать, дорогая.
Ее разум отказывал ей, и она не поняла его загадочного замечания. Все, что ее волновало, — это он…
А потом он снова ласкал ее грудь, пока соски не заблестели от влаги. Он делал такие движения языком, что доводил ее до умопомрачения.
— Дорогая, ты кончишь, если я продолжу это, — прошептал он. — Это место у тебя невероятно чувствительное.
Неха кивнула, охваченная внезапной робостью и отчаянным желанием кончить.
Обнажая свое тело перед мужчиной, которого она знала пятнадцать лет, она не испытывала ни малейшего сомнения. Но этот интимный диалог между ними, его взгляд, когда он так тщательно изучал каждый дюйм ее влажной кожи, каждое движение ее тела, каждый ее отклик, когда он прикасался к ней в новом месте, как будто записывая все это на будущее, вызывал у нее робость, которая ей не нравилась. Эта робость как будто выпускала наружу ее страхи.
— Пожалуйста, Лео. — Она дотронулась до его волос, заставляя оторваться от своих нежных сосков. — Я хочу тебя… сейчас.
— Еще не время, дорогая, — произнес он с явным мужским высокомерием, царапнувшим ее и вызвавшим еще более сильное возбуждение. — Сначала я прикоснусь, поцелую и изучу каждую частичку твоего тела.
Его ладонь сперва переместилась на ее живот, а потом стала медленно опускаться все ниже и ниже. Кончики его пальцев играли в прятки с тонким швом ее трусиков.