Я замер, пуская струйку крови изо рта. Рыжий глянул на меня с безразличием, как на раздавленную муху, и сунул огнестрел под белый халат, за пояс.
– Выносим.
– Тяжёленькая, стервь! – весело прогудел дюжий.
– Ну? Берись давай.
– Сейчас, перехвачусь только…
«Санитары» вынесли «больную», и рыжий, топавший сзади, ногой захлопнул дверь. Тяжкие шаги сотрясли лестницу.
Я надсадно рычу, неуклюже, как тюлень, переваливаясь и подгибая ноги. Всхлипывая, стягиваю простреленную футболку. Растопыренной пятерней накрываю пулевое отверстие. Слабость и дурнота накатывают, грозя погасить сознание, пот струйками течёт по лицу.
– Ох ты… – выдыхаю я с хрипом, волевым усилием пригасив боль, чтобы не отвлекала. – Как меня…
Поднимаюсь на одно колено. Выпрямляюсь, дрожа и скуля.
– Врё-ёшь… – Я издал жалкое шипение, облизывая сухие губы. Солёно всё – и кровь, и пот… Или это слёзы? Хватаясь за притолоку, ввалился в спальню. Упал, вытягивая руку, на кровать, встал, шатаясь. Два шага к окну. Чахлая герань упорно лезла из горшка, пластая листья по стеклу… Я вцепился в подоконник.
Рыжий с дюжим выносили недвижную Марину. Водитель курил, отворив дверцу, почему-то не белую, а зелёного цвета. Наверное, с другого «РАФа» сняли.
«Только б успеть…»
Клекоча, я завёл левую руку за спину и сразу нащупал саднящий бугорок. Убийственный жакан застрял в мышце, и кожа лопнула. Кровь сочилась, это здорово мешало – пальцы соскальзывали с приплюснутой пули – видать, ребро изломила, – но вот изловчились и выдернули.
Мыча и стряхивая пот, я долгую минуту стоял, качаясь у окна, заращивая входное и выходное, будя в себе силы.
«Успеть, успеть…»
Заграбастав Маринкину кобуру с «ПБ», я подцепил ключи и ринулся к выходу. Меня сильно вело, а перед глазами будто калейдоскоп вертели – цветные пятна так и кружились, двоясь. Чуть не выстелившись на пороге, я ссыпался по лестнице, хватаясь за перила.
В тамбуре отдышался, следя сквозь щель за «Скорой». Каждый вдох резал по живому, пробитая грудь лишила меня сил – я не справился бы и с одним негодяем, захватившим девушку. Мне бы оклематься, минуток десять хотя бы…
«Рафик» плавно тронулся, и я выглянул, страхуясь. Ага, сейчас вон та черёмуха меня прикроет…
Доковыляв до «Москвича»-универсала, я отпер дверцу, поглядывая вслед «Скорой», и упал на сиденье. Ключ вошёл со второго раза, движок замурлыкал, засучил шатунами, радуясь высоким оборотам.
«Успеть!»
Универсал покатился, и каждая выбоина отзывалась толчком боли. Расходовать энергию зря я не стал.
«Потерпишь…»
«Москвич» выехал на Большую Черкизовскую. Белый «рафик» замаячил впереди – похитители уходили к Щёлковскому шоссе.