Впечатлённые силовики молчали.
– Вот здесь, – солидно вступил Брежнев, – блок военных сведений. Ознакомьтесь, товарищи…
У Константина Устиновича ломило спину и затекли ноги, но он больше часа слушал то, что справно передавал скрытый микрофон.
Насколько сокращать армию и где селить отставников?
Как сохранить военные базы в Сомали?
Когда спустят на воду тяжёлый атомный крейсер «Куйбышев»?
Каким быть авианосцу «Ульяновск»?
…Перед внутренним взором Черненко кружилась голубая планета, зябко кутаясь в белые меха циклонов. Шорох помех в наушниках представлялся ему шумом прибоя Атлантики, топотом стад в африканских саваннах, громом обвала в Гималаях, миллионноголосым гомоном людских толп, блуждающих в неоновых джунглях Токио, Лондона, Нью-Йорка.
Господи, какой же он маленький, этот шпионский, порочный, невинный, блистающий мир!
⁂
Домой Константин Устинович вернулся поздно. Он гнал от себя мысль, вызревшую ещё там, в «караулке», но юркая думка раз за разом возвращалась.
«Место Генерального секретаря займёт тот, кто первым отыщет и приручит Ностромо!»
Переодевшись в пижаму, почистив зубы, отстроившись от дневных забот, завотделом потоптался у дверей спальни – и свернул в кабинет. Тихонько притворив дверь, позвонил по ВЧ.
– Алло? – отозвалась трубка.
– Здравствуй, Игнат, – негромко заговорил Черненко. – Не разбудил?
– Нет-нет, Константин Устинович! – поспешно ответил молодой голос. – Слушаю.
– Надо найти одного человека. Очень надо.
– Надо, значит, найдём! – передал телефонный провод бравый ответ.
– Подробности при личной встрече.
– М-м… На обычном месте?
– Да, Игнат.
– Всё понял, Константин Устинович!
Суббота, 26 апреля 1975 года, раннее утро
Первомайск, улица Щорса
Ноги без устали несли сильное, гибкое тело, пружинисто отталкивая гаревую дорожку. Свежий воздух, настоявшийся за ночь, обвевал и бодрил, вливаясь в юную грудь.
Инна Дворская наслаждалась сразу и драгоценным ощущением здоровья, и великолепной гармонией мышечных усилий. А ещё – нереальной, небывалой тишиной. В шесть утра и стадион, и улицы поражали пустынностью, хотя дутое червонное солнце уже выглядывало из-за края света, зачерняя угловатые сочленения железнодорожного моста, макая в зарю редкие облачка или пуская алые блики по речным волнам.
Инна, сколько себя помнила, всегда просыпалась рано, «до третьих петухов», как бабушка говаривала, а занятия в секции перевели эту привычку в ранг нужды. Да и когда ещё пробежишься, утоляя жажду движения, если не в утренних сумерках!
Поравнявшись с массивными воротами стадиона, Дворская свернула, переходя на быстрый шаг. Разгорячённая, она вышла на безлюдную улицу, успокаивая дыхание и ток крови, гонимой сердцем. Утомление, что разошлось по телу, ощущалось как приятство. Хорошо!