Теперь Марк выходил из квартиры довольно редко, в основном затем, чтобы пополнить запасы сигарет. Однажды в толпе он заметил лысину Ковача, но Кирилл сказал ему, что сегодня утром Ковач звонил из Монтевидео, поэтому оказаться здесь он никак не мог.
Как-то Каролина, уходившая за покупками, вернулась позже обычного более чем на два часа и сообщила мужу, что встретила своего давнего приятеля, с которым вместе училась. Они посидели в кафе, вспоминая студенческие годы. Этот эпизод прошёл бы незамеченным, если бы не поведение Марка.
Мягкий жёлтый свет резко сменился на агрессивный красный. Карл, оторвавшись от газеты, недоумённо посмотрел в сторону Марка:
— Ну это уж слишком!
Марк был непреклонен.
Тогда Карл обернулся к жене:
— Ну это уж слишком!
Каролина замерла и ответила еле слышно:
— Карл, я тебя не совсем понимаю…
— Да, это уж слишком! — Карл вошёл в роль. — Целых два часа вспоминали прошлое! Может, у вас с ним было что-то, а? А может, сегодня вы не только вспоминали?
— Что ты, любимый, как ты можешь…
— Да, могу! И вообще, дорогая, — ехидно продолжал Карл, — что-то ты слишком часто стала прихорашиваться в последнее время…
— Ты ревнуешь? Это же просто нелепо, Каз… Карл!
— Пусть нелепо! Но с этих пор ты будешь отчитываться передо мной за каждую минуту, проведённую вне дома!
— Да как ты смеешь! Это же… свинство!
— Так твой муж свинья? Ты это хочешь сказать?
Карл коротко размахнулся и влепил жене пощёчину. Каролина, закрыв лицо руками, выбежала на кухню.
— Папа, папа, не смей трогать маму! — заплакала Кристина.
— Что ты, доченька, это ведь игра такая, понимаешь? — успокаивал дочь Карл. — Это всё неправда, пойми…
Марк был ошарашен. Ситуация вышла из-под контроля, и на какое-то короткое время Марку показалось, что он сходит с ума. Он ничего не понимал — ни где он, ни что делает, ни кто он такой. Марк даже не задавал себе эти вопросы, настолько он был ошеломлён. Единственным, что связывало его с этим миром, стал плач Кристины, и уже от этого плача, от этой отправной точки Марк начал возвращаться к действительности. Восстановить цепь событий было сложно — сначала он вспомнил пощёчину, затем, когда память проявила, как фотоплёнку, его собственные действия, Марку стало плохо и его стошнило. Дальше он ничего не помнил.
На следующий день Марк пришёл к Кириллу. Ему требовалось срочно поговорить с Ковачем, но тот снова отсутствовал. Как оказалось, накануне вечером Ковач звонил из Каира и обещал скоро вернуться. Марк ушёл домой и двое суток не выходил из комнаты — ему требовалось многое обдумать. Что же он делает не так? Последствия его поступков были ужасны, причины — не ясны. «Успокоиться, сосредоточиться, Фрейда вспомнить, наконец, — говорил Марк своему отражению в зеркале. — Но, если быть честным, я боюсь, что истинные мотивы могут быть страшными для меня. Так что не стоит ничего искать, надо просто исправлять ошибки».