– Привыкай! – сказал старик в волчьей шкуре. – Теперь это будет с тобой каждую ночь: пир – драка – смерть – пробуждение. И если ты намерен каждый день так валяться, то Волк уж точно пожрет весь мир без остатка.
Не находя ответа, он еще раз оглядел строй. При всех различиях, у этих мужчин было нечто общее – у пояса каждого висело по мечу, и все мечи были одинаковыми. И это был… По привычке он схватился на бок, вспомнив, где видел эту рукоять, отделанную серебром и золотом. И да – Друг Воронов оказался на месте.
– Ну, насмотрелся? – окликнул его старик. – Да, это мы, одиннадцать недоумков, священной волей Одина посаженные на этот драккар. Я – первый, кто сюда прибыл, йотунову тучу лет назад, а ты – последний. Не знаю, сколько веков мы ждали, пока соберемся все и нас станет двенадцать. Но теперь мы в сборе.
Он молчал, ожидая окончания этой удивительной речи. А старик выжидательно смотрел на него, будто уже все сказал.
– Ну! – Старик призывно взмахнул рукой и указал в небо.
Вставало солнце, опустив плотную, как огонь, рыжую бороду в степь. Над ним разливалось легкое светлое пламя – красноватое, золотисто-желтое, а еще выше – белое, будто там в плотной ткани утреннего неба наметилась прореха. Облака, которых лучи еще еще не коснулись, напоминали кладку серого камня. Помнится, он слышал сказание, как некий великан строил стену Асгарда из больших серых камней…
– Так и будешь тут стоять еще тысячу лет? – окликнул старик. – Теперь ты наш вождь – так веди!
И ткнул воздетым клинком прямо в серую небесную стену.
Рыжий луч бросил под ноги дорогу из пламени. Земной путь его, длиной в тридцать три года, закончился, начинался другой, в котором каждый год будет значить не более вдоха. Пора было идти туда, где реки преданий вливаются в море вечности. Туда, где в крепости туч ждет в просторных палатах одноглазый повелитель всех воинов мира, и во́роны сидят на плечах его, а волки лежат у ног…
Так сложилось, что историческая наука о жизни и подлинной личности княгини Ольги знает очень мало, но предания с самого начала старались восполнить эту нехватку. Легендарный образ княгини складывался, развивался и дополнялся в течение многих веков – от XI века практически по наши дни. О том, как это происходило, я написала целое историко-литературное исследование «Княгиня Ольга. Пламенеющий миф», по объему не уступающее роману. Сейчас хочу рассказать об одной детали. Крайне любопытный вклад вносит в «Ольгин миф» один литературный памятник позднего средневековья – Псковский Кроник 1689 года, в котором содержится фантастическая, однако очень интересная версия жизнеописания княгини Ольги. Псковский Кроник принадлежит к числу так называемых «баснословных летописцев», созданных в XVI–XVII веках. Целью такие повествования имели удревнить родословные местных правителей, связать их с персонажами из античности, окружить героическим и романтическим ореолом. Что касается Ольги, то версия Псковского Кроника заметно расходится с «основной» версией, изложенной в Повести Временных Лет. По Псковскому Кронику, Ольга была дочерью «князя Изборска из города Изборска», отчего именуется «великая княгиня Ольга Изборсковна». Первым браком она была за самим Рюриком, но детей они не имели. Вторым браком она вышла за Игоря, который представлен как один из двух сыновей великого князя Ольгерда из Чешского королевства. У этого Игоря был брат Олег, убитый в «Синдерской земле». В порядке мести за брата Игорь Ольгердович разоряет и покоряет Синдерскую землю, потом уходит воевать в Греческое царство, потом возвращается, и вот тут древляне, ставшие вдруг жителями Синдерской земли, его убивают.