– Когда человеку страшно, он боится в этом признаться. Раз ты об этом говоришь, тебе не достаточно страшно.
– 48 часов… Таймер включился? Где я могу увидеть, сколько времени прошло и сколько осталось?
– Поэтому я считаю, что ты не настолько напугана, как об этом говоришь, – он как будто совершенно не услышал мой вопрос.
– А вы хотите меня сильно напугать? Зачем?
Про адренохром я умолчала.
– Я считаю, что ты не напугана. Ты возбуждена, – он улыбнулся.
Пульс стучал в ушах. Чего он добивается? Не отвечает на мои вопросы. Говорит как будто сам с собой. Да и речь как-то странная для современной. Словно специально использует старинные словечки для создания необходимого антуража.
– Почему вы не отвечаете на мои вопросы?
Его через мгновение сжатые в тонкую полоску губы говорили лишь об одном. Мой длинный язык меня до добра не доведен. Но ведь мне нужна какая-то определенность. Какой-то ориентир. Я никак не могу понять, 48 часов идут или нет. И сколько, черт его дери, с этого времени уже прошло. Что засчитывается, а что нет. Может его разглагольствования не учитываются. А вот в учет идет что-то вроде момента прикрепления наручниками. Тогда что?
Я уже совсем запуталась. Да и страх сковывал, что трудно было дышать.
– Подойди поближе, – указал он пальцем в сторону стола для экзекуций.
Подойдя к нему с гордо поднятой головой, радовалась лишь одному. Что на мне такое сложное платье. Снять его не так-то просто. А если таймер уже включился, я буду снимать его ой как медленно. Обязательно зацеплюсь за что-нибудь, чтобы еще время потянуть.
Но радость моя быстро померкла, когда Доминант вдруг схватил за какую-то молнию и, резко дернув, оставил меня лишь в корсете и каркасе юбки. Ну и эта «защита» пробыла на мне непозволительно мало времени. Еще через мгновение он ловким движением руки отстегнул каркас юбки, который, сложившись словно гармошка, упал на пол. Мой корсет же, как будто лопнув по швам, шмякнулся прямо под мои ноги. Стоя перед ним в чем мать родила и лишь в красных туфлях, сгорала от стыда. Его же позитивный настрой уже проглядывал из-за халата… Только в этот момент я поняла, что под красно-черный нарядом у него больше ничего нет.
Мурашки возбуждения почему-то пробежали по моему телу. Я совсем не предполагала, что, будучи в таком положении, я способна возбудится. Оказывается, способна.
Непроизвольно облизнув пересохшие губы, ждала, что будет дальше. Голова вдруг закружилась. Безумно захотелось его жарких, очень страстных поцелуев и объятий. Но он не торопился. И правда, этот человек любит растягивать «удовольствие», ведь он сам говорил, что времени у него много.