– Для себя я об этом пока не задумывалась, – покачала та головой. – Просто я знаю, что однажды я увижу того, без которого просто не смогу жить, после чего между нами наступит все то, о чем вы говорили. И вы тоже не старайтесь понять этот процесс, разложив его на составные части. Есть в нем что-то общее с тем чувством, которое вызывает у хумансов преданность к своему государству…
7 ноября 1941 года, полдень. Москва, Кремль, Большой Кремлевский Дворец, зал заседаний Верховного Совета СССР.
Как и в другой реальности, в этот день мела метель, шел густой снег и стоял мороз под двадцать градусов. Накануне вечером части московского гарнизона были приведены в готовность к проведению ежегодного военного парада, но потом поступила команда «Отбой».
– Есть мнение, что парад завтра проводить не надо, – сказал лучший друг советских физкультурников. – Наши лучшие бойцы и самые прославленные полководцы – на фронте, а в их отсутствие мероприятие, которое можно было бы считать парадом в честь победы над Германией, выглядело бы полной профанацией. Формально правильно, а по сути – сплошное издевательство.
Вместо парада вождь предложил провести заседание во Дворце Съездов – его планировалось транслировать по радио. Программу упростили до предела. Пункт первый – выступление товарища Сталина, пункт второй – награждение высшими наградами героев, выписанных из госпиталей, пункт третий – присяга на верность Советской Социалистической Империи матрон кланов Синих Огней и Морского бриза, пункт четвертый – праздничный концерт. Главным был пункт номер три. Поскольку Малинче Евксина заняла свое место у профориентационного комплекта на даче в Кунцево, то Верховный задумал еще одно тотальное тестирование советской элиты – на этот раз на предмет ксенофобии.
И вот, как и полтора месяца назад, те же люди заполняют зал заседаний. Те же, но не совсем. В общей массе видно много новых лиц. Многие делегаты одеты в выцветшие под жарким солнцем гимнастерки, на которых нет-нет да и блеснет орден или медаль. Многие выставляют в проход костыли, другие щеголяют белеющими ватно-марлевыми повязками. Эти ветераны минувших боев, пролитой кровью доказавшие преданность идеям марксизма-ленинизма, заменили собой тех «товарищей», которые не пережили заседание от двадцать второго сентября.
На трибуну поднимается сам товарищ Сталин. Шум голосов смолкает – и вождь, окинув пристальным взглядом зал, начинает говорить свою речь:
«Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, сержанты, командиры, генералы и адмиралы, граждане и гражданки! Трудящиеся Советского Союза!