— Какого хрена? — орет Нейт. Один из мужчин подходит к нам, и единственное, что я могу увидеть у него на лице — глаза, прищуренные и холодные.
— Ты едешь с нами, ми-истер! — шипит он с отчетливым русским акцентом, и мне на голову одевают мешок, и залитая солнцем пустыня опускается в темноту.
Напоследок: черт побери, Вегас. Бл*дь, черт, черт побери гребаный Вегас с его сверкающей удачей.
Необходимо сохранять спокойствие.
Эти три слова бесконечно крутятся у меня в голове. Джулия перестает верещать, поэтому я могу спокойно подумать в тишине. Я понятия не имел, что у нее такие мощные легкие, судя по тому, как она кричала в течение пяти минут, пока они тащили нас в фургон, что собирается дать им по яйцам и что-то о дилдо без смазки, запиханное в деликатное место. Хотя я не уверен, что оценил образность ее выражений, но чувствую, что у нее хватит духа все это проделать. Я восхищаюсь ее мужеством, но ей стоит прекратить орать и понять, что бороться с ними безнадежно. Как только они нас связали, я понял, что стоит дать им отпор, но со связанными руками это невозможно, а тем более с мешками на голове.
Это не значит, что я сдался, совсем нет. Просто я быстро сообразил, что стоит подождать, пока они снимут мешки у нас с головы… хотя к этому времени может быть уже слишком поздно… или мне каким-то образом удастся освободиться от пут. А поскольку мои руки были связаны веревкой, а не наручниками или клейкой лентой, я решил, что у меня есть шанс.
Пока я пытался освободиться от пут, все время спрашивал себя: «Что ты сделал не так, мудак? Что ты сделал прошлой ночью, что за тобой примчалась русская мафия?»
Люди вокруг нас продолжали разговаривать, и я отчетливо слышал явный русский акцент.
Дерьмо. Если они работают на русскую мафию, полиция никогда не найдет наши тела.
Нет, бл*дь, опять спросил я себя: «Что я сделал? Что Джулия сделала прошлой ночью? Может мы украли у них деньги? Врезались в их машину? Ударили одного из них по лицу?» Я знаю себя — каким бы пьяным я не был, я никогда не буду связываться с русской мафией, по крайней мере, я не идиот.
А Джулия? Она вспыльчивая, как ад, и иногда это может быть серьезной проблемой.
— Ты, ее хахаль, — видно бандит говорит мне. — Возьми свою женщину, она брыкается, — говорит мудак, сажая Джулию мне на колени.
— Я брыкаюсь, как мул, ты, кусок московского дерьма, — выкрикивает она, — что? Московский мул? — Она смеется, остальные молчат. — Господи, я бы выпила сейчас этот коктейль.
— Можешь заткнуться на некоторое время, — шепчу я ей на ухо, поскольку не могу ее видеть (хотя такая темень постоянно стоит в наших квазиотношениях), но я отчетливо чувствую ее. Отчетливо чувствую ее круглую, идеальную задницу, прижимающуюся ко мне, вернее к моему твердеющему члену.