Я рванул, перерезав рассеянный луч фар, в сторону леса. Сбежав со скользкой обочины в сухую замерзшую траву, я увидел ее бирюзовую дутую жилетку и копну кучерявых волос. Она стояла, отвернувшись от дороги и плакала, приложив руки к лицу. Я дотронулся до ее плеча, на что она, испуганно дернулась и оглянулась. От ее взгляда мне стало нехорошо. Ее лицо казалось совершенно безумным в приглушенном туманом свете фар: открытые голубые глаза окаймлял яркий красный ореол, а бледные губы были до крови надкусаны по краям. Невероятно впалые белые щеки даже не покраснели от холода, а синяя вена болезненно пульсировала у открытого виска. Ее взгляд пронзал безутешностью и уже в следующее мгновение показался мне мертвым. Я испуганно отдернул руку. Думаю, мой импульсивный жест стал для Жени красноречивей тысячи слов, так как уже в следующую секунду ее лицо исказилось болью предательства, и она рванула с места.
«Я бесконечно долго поддерживал ее во всех падениях и неудачах, принимая ее агрессию, низость слов и поведения. Почему же сейчас я не смог?» – крутилось у меня в голове, пока я бежал, ловя в тумане прыгающие фрагменты ее силуэта. Вероятно, я принимал в ней все. Абсолютно все, кроме безумства. Сама мысль, что эта неуравновешенная девушка в один день может лишиться рассудка пугала меня больше всего. Для меня она могла быть раздраженной, агрессивной, депрессивной, унылой… Да какой угодно, но только не сумасшедшей! Такой я не мог ее любить и поддерживать.
Я ничего не знал про Женину душевную боль. Единственное, что было кристально ясно – мне нужно ее догнать, вернуть в машину, дождаться скорую с полицией и возвращаться домой.
Я бежал куда-то в низину. Мои кроссовки скользили по влажным стеблям некогда зеленой сочной травы, и пару раз я чуть не навернулся. Туман становился плотнее и вот уже обволакивал меня тесным коконом. Лишь пригнутые к земле недавно сошедшим снегом гнилые стебли были моими неизменными спутниками. Я не видел больше Женю, не слышал ее шагов и дыхания. Она не отвечала на мои крики и попытки вернуть ее к дороге. Обернувшись, я не различал боле света фар, меня окончательно окутала темнота.