Утром же 22-го числа Михаил вновь встретился с вчерашними знакомыми, прибыв в место их дневки, но уже на совершенно другой технике. Колонна из полусотни грузовых машин пришла в сопровождении всех броневиков, испытать которые в действии на столь неудачно для себя оторвавшемся от основных сил противнике, сам Бог велел.
В то время как летный состав Первого добровольческого летучего санитарного авиационного отряда и половина добровольческого авиаполка наглядно демонстрировали жизнеспособность идеи воздушных медицинских колонн, прочие аэропланы, не принимавшие участия в избиении австрийской пехоты, занимались той самой разведкой, которой столь сильно не хватало всем армиям принимавшим участие в данной войне в несколько иной истории. Лишь благодаря ей удалось определить, что на расстоянии двух дневных переходов русским войскам могли противостоять только одна пехотная и одна кавалерийская дивизии. Во всяком случае, в зоне действия 10-го корпуса 3-й армии. С учетом же возможности полного уничтожения авиационными ударами вражеской дивизионной артиллерии, представлялась уникальная возможность проверить в действии состоятельность бронетанковых войск, не сильно рискуя при этом техникой. Пусть самих танков на поле боя увидеть и не представлялось. Но для первого раза должно было хватить наличествующих бронемашин.
Оставленные вчера на поле боя тяжелораненые бойцы более уже не существующей 4-й кавалерийской дивизии Австро-Венгрии, как то и задумывал Михаил, когда высказывал свой план генерал-лейтенанту Келлеру, повязали подошедшую пехоту по рукам и ногам. Солдаты 11-й пехотной дивизии, сильно обогнавшие свой обоз, оказались попросту неспособны набрать потребное количество транспорта для скорейшей отправки в тыл свыше семи сотен раненых. Более того, задержанные в пути постоянными налетами русских аэропланов, после которых людей приходилось собирать обратно в колонны по полчаса, они были вынуждены стать лагерем на недавнем поле боя, вместо того, чтобы двигаться дальше на восток с целью перекрытия путей наступающим русским, сил которых еще даже никто не знал.
Лишь с первыми лучами солнца нового дня дивизии удалось сняться с места, оставив у Ярославце для оказания помощи и в ожидании обоза 32-й егерский батальон. О том, чтобы приступить к эвакуации раненых имеющимися силами, нечего было и думать. Артиллерийских лошадей для этого дела запретил отряжать командир дивизии, а в случае организации эвакуации раненых в тыл на импровизированных носилках, потребовалось бы выделять целый полк. Естественно, последнее виделось невозможным, учитывая имеющийся приказ о прикрытии границы на весьма протяженном участке. Мало того что дивизия, состоящая большей частью из русинов и поляков, считалась не сильно стойкой в плане противостояния русским, так еще ее кадровая часть составляла всего треть сил, остальные же только-только были призваны из запаса. А тут вдобавок пришлось распылять войска, отправляя 21-ю бригаду с парой батарей полевой артиллерии в Тернопль, а всех прочих уводя за собой в Зборов.