Чад Грэйсон поглядел на свой пупок, затем протянул руку вниз, и сжал своё пузо.
— Жирею, — сделал он кислое наблюдение. Мужчиной он был относительно стройным, но тенденция к ожирению всегда присутствовала в нём, проявляясь каждый раз, когда он проводил слишком много времени, сидя на своей заднице, мало двигаясь.
Однако в данном случае ситуация была иной. С тех пор, как Мордэкай навязал ему узы с драконом, Сайхан всё время доставал его. Здоровяк настаивал на тренировках, чтобы помочь ему привыкнуть к приобретённой силе.
Но самой большой проблемой было то, что эти тренировки были мало похожи на тренировки, к которым он прибегал ранее. Чад не был чужд активности, требовавшей усилий. Образцовым лучником он стал отнюдь не благодаря лени. Это потребовало много практики — постоянной практики. Многие люди не осознавали, что если любой человек мог стать приличным лучником и поддерживать навык без особых усилий, то статус мастера-лучника требовал постоянной практики — иначе навык терялся.
Натягивать боевой лук тоже было делом непростым. Если большинство охотничьих луков имело вес натяжения порядка шестидесяти-восьмидесяти фунтов, то боевые луки обычно были за сотню. Чад настаивал на охоте с луком похожего веса, чтобы поддерживать необходимую для стрельбы мускулатуру.
Но теперь всё это потеряло смысл. Лук теперь ощущался в его руках как игрушечный. В чём смысл силовых тренировок, когда ты и так можешь натягивать лук с весом во много раз больше всего, что только выходило из-под рук ремесленников? Это даже повлияло на его меткость, хоть он и смог быстро приноровиться к изменениям.
Сайхан также сделал ему комплимент насчёт того, как быстро он привык к ходьбе и передвижению, но для него это было легко. Будучи охотником, Чад привык двигаться неестественным образом, обращая необычно много внимания на то, как и куда он ставил ноги. Исключительная сила на самом деле частично облегчила этот процесс, но его раздражало, что ему постоянно приходилось ступать помягче при ходьбе, чтобы не врезаться в стены и потолок.
Единственной переменой, которая ему понравилось, было усиление его зрения, слуха и обоняния. Ему всегда хотелось расширить восприятие в этих направлениях. Для охотника они были гораздо важнее, чем то, какой лук он мог натягивать — сотню, или сто пятьдесят.
Именно благодаря усиленному слуху он уловил приближение посыльного задолго до того, как тот добрался до двери. В прошлом он мог бы и не заметить человека, пока тот не подобрался бы почти вплотную к двери — или вообще не заметил бы, будь он погружён в беседу или ещё как-то отвлечён. Сегодня же он встал и дожидался момента, чтобы открыть дверь, ещё до того, как незнакомец постучался.