— Вы только посмотрите, кто вернулся. Я уже начала гадать, живёшь ли ты тут до сих пор.
Мэттью закатил глаза:
— Меня не было всего-то несколько дней.
— Я тебя уже неделю не видела, — проворчала Айрин. — Ты никогда не покидаешь свою комнату. — Затем она одарила Керэн многозначительным взглядом, пока та не стала краснеть.
— Это не… — сказала Керэн, заикаясь. — Это не то, что ты…
Мне хотелось смеяться, но я не позволил веселью повлиять на тон моего голоса:
— Не дразни её, Рэнни. Вполне возможно, что она — твоя единственная надежда стать тёткой. — Румянец на лице Керэн перестал быть лёгким, превратившись в пурпурный, когда кровь прилила к её синим щекам.
— Пап! — предостерёг Мэттью, проявляя нехарактерную заботу. Я втайне одобрил его реакцию.
— Ладно, ладно, не буду над ней подтрунивать, — сказал я, быстро уступив.
Айрин нарушила повисшую неудобную тишину, сменив тему:
— Сегодня папа начал учить меня чародейству, — гордо сказала она.
Её брат слегка нахмурился:
— Ты говоришь почти так, будто тебе понравилось. Мойра раньше говорила, что чуть не умирала со скуки.
Айрин улыбнулась своей особой улыбкой, от которой в комнате будто становилось светлее. В некоторых отношениях она напоминала мне о Пенни больше, чем все остальные мои дети.
— Сперва было немного скучно, но когда мы начали, я осознала, что это на самом деле весьма интересно.
Мэттью был удивлён:
— Если это — твой первый день, то ты, наверное, работаешь над рунными каналами — и ты находишь их интересными? — Он был единственным из моих детей, кто на самом деле полюбил чародейство, но теперь я видел, что любопытство возбудил тот факт, что он, возможно, в этом не одинок.
— Тебе следует взглянуть на то, что она придумала, — вставил я. — Она изобрела то, что нам с тобой в никогда в голову не приходило.
— Да неужели? — сказал Мэттью. — Это я хочу видеть.
После этого мы пошли в мастерскую, и мы с Керэн стояли в сторонке, пока Айрин гордо показывала брату то, над чем работала, объясняя свою идею, и то, как мы пытались претворить её в реальность. Я наблюдал за тем, как изначальный скептицизм моего сына превращался в энтузиазм, когда он быстро осознал, что она действительно нащупала что-то новое. Керэн беспомощно покосилась на меня — она мало что знала про чародейство, и потому всё это было выше её понимания.
А у меня сердце раздулось от гордости при виде того, как общались мои дети. Обычно Мэттью считал свою сестрёнку почти бесполезной, но теперь она его впечатлила, позволив по-новому взглянуть на его любимый предмет. «Если бы ты только это видела, Пенни», — подумал я, но даже вызванная этой мыслью печаль не смогла приглушить приносимую этим мигом радость.