Мэттью закончил обед, и отодвинул от себя тарелку. Он осознавал, что Керэн смотрит на него. Она нервничала, поскольку уже знала, что он собирался сделать объявление этим вечером.
Обычно в этот момент он отпросился бы из-за стола, но вместо этого он посмотрел на родителей, и сказал слова, которых они страшились:
— Я готов к отбытию.
Пенни побледнела, но Мордэкай лишь кивнул:
— Я этого ожидал.
— Когда? — спросила его мать, её слова были пронизаны тревогой.
— Этим вечером, — ответил он. — Через несколько минут, если быть точным.
— Несколько минут?! — воскликнула Пенни. — Ты что, не мог нас заранее предупредить? Прояви хоть немного заботы о моих нервах.
Он одарил её печальной улыбкой:
— Вот поэтому я и не предупредил заранее. Ты никогда не будешь готова. Зачем портить тебе последние несколько дней, или обед, позволяя тебе всё это время беспокоиться?
— Слишком быстро это, — настаивала она. — Я хочу, чтобы ты подождал ещё несколько дней.
— Я ухожу, — снова повторил он. — Будем надеяться, что всё быстро закончится, и я вернусь через несколько дней.
Его отец положил ладонь ей на предплечье, чтобы остановить её гневный ответ, но Пенни выдернула руку:
— Не пытайся меня «успокоить», Морт! Это ты виноват, ты его поощрял!
Коналл и Айрин тайком переглянулись, а Мойра слегка пожала плечами, глядя на него.
— Прости, Мама, — сказал Мэттью, вставая. — Когда вернусь, я тебе всё возмещу.
Мордэкай тоже встал:
— Постой-ка. Ты не уйдёшь, пока все не попрощаются. — Подойдя к нему, он на долгую минуту обнял сына, а затем посмотрел на Керэн, всё ещё сидела, наблюдая за разыгрывающейся сценой. — Приглядывай за ним. — Подняв её на ноги, он и её тоже обнял.
После этого для каждого настал свой черёд — для Айрин, потом Коналла, и для Мойры. Объятия не входили в число любимых социальных взаимодействий Мэттью, но он терпел, ради их душевного спокойствия.
Пенни всё ещё сидела за своим концом стола, сжав столовые приборы в кулаках с побелевшими костяшками, с суровым выражением лица.
— Вы все будете чувствовать себя глупо из-за всех этих объятий, когда я вернусь через несколько дней целым и невредимым, — заявил Мэтт.
По комнате пронёсся громкий звук удара. Его мать встала, и стремительно пересекла помещение. Она грубо схватила сына, и сжала его так сильно, что он боялся заполучить переломы рёбер. Пока она его обнимала, Мэтт заметил её столовый нож, торчавший из стола — столовый прибор почти полностью пробил толстую деревянную поверхность. «Чёрт, она правда расстроена». Было легко забыть о том, какой сильной была её мать. Обычно её стройное тело никак на это не намекало, если только кому-то не выпадало несчастье встретиться с ней на поле боя. Узы с драконом давали ей силу и скорость, а годы тренировок сделали её ровней почти любому воину в Замке Камерон.