Естественно, сама Пенни осталась. Она, наверное, выгнала всех просто для того, чтобы оставить его себе в той же степени, в которой она это сделала, чтобы избавить его от всей их суеты, однако вопреки шутке Мёйры, она не попыталась «вбить в его голову немного соображения».
Она суетилась вокруг него без чужого вмешательства, ибо это было её правом, как матери. Они некоторое время говорили, а потом он притворился спящим, а она притворилась, что поверила в это, удовлетворяясь лишь наблюдением за ним.
Через некоторое время его притворство стало реальностью, и он уплыл в сон.
Недели сливались в месяцы, и Мэттью неуклонно возвращал силы. Несмотря на всё случившееся он был удивлён тому, как много времени ему потребовалось на полное выздоровление. Травма головы оказалась хуже, чем он прежде осознавал.
Однако руки ему не хватало. Только она и не вылечилась. Он не в первый раз пожалел, что не был архимагом, как отец, который мог вылечить почти любую рану, когда сливался с чем-то, а потом возвращался в себя. Его тело могло быть воссоздано любым образом, которой диктовал его собственный воображаемый образ.
Это было не очень просто, но так мог — в отличие от Мэтта. Его отец предложил ему попытаться помочь исправить руку, но в этом была значительная опасность. Для этого ему пришлось бы использовать его уникальный дар, чтобы прислушаться, стать Мэттью, а потом снова вообразить его тело в изначальной, целой форме. Он сделал что-то похожее однажды, чтобы спасти жизнь Элэйн, и позже признавался Мэттью, что всё ещё не был уверен, являлся ли он изначальным Мордэкаем, или их души поменялись местами. У отца были свои воспоминания, а у неё — свои, поэтому разница была чисто формальной, но его это всё равно беспокоило.
Нет, Мэтт предпочитал оставить своё тело как есть, и никому не раскрывать свой внутренний мир. Как бы они с отцом ни были близки, его не радовала перспектива с кем-нибудь «слиться».
Но это не значило, что он собирался принять новое положение дел. В его воспоминаниях о далёком прошлом один из его предков потерял руку, и заменил её магической рукой. Мэттью намеревался сделать то же самое.
Имея доступ к познаниям Гэри в области человеческой анатомии и работе нервной системы, он думал, что у него есть шанс сделать даже лучше, чем у его предка. Как минимум, он предвкушал преодоление связанных с этим сложностей. Если он был величайшим чародеем в мире, то замена потерянной руки будет на его пути лишь первым препятствием.
Конечно, он не мог бы спрашивать ничего у Гэри, если бы его более долговечный, более прочный вариант не вошёл наконец в Замок Камерон примерно через три недели после возвращения Мэттью. Его более приятно выглядевший, человекоподобный андроид стал неподвижным как статуя спустя лишь дни после их возвращения, пав жертвой недолговечного заряда батареи.