Сайхан сплюнул на землю:
— Ты действительно веришь во всё это дерьмо? Ты прямо как наш покойный гроссмейстер. Знаешь, что это ему в итоге дало? Смерть. И ему повезло. Ты бы видел его перед тем, как он умер.
Харолд не выказывал никаких внешних признаков своего гнева, но один из его кулаков рефлекторно сжался:
— Так ты говоришь, что готов отказаться от своих клятв?
Раненный воин засмеялся:
— Нет. Кроме них у меня ничего не осталось. Мне просто надоело слушать про них романтизированную херню. Мы убиваем, мы защищаем, и мы умираем. Любой, кто считает это славным ремеслом, будет разочарован.
— Дориан так не считал.
Сайхан повернул свою голову, чтобы посмотреть своему посетителю прямо в лицо, и в тусклом свете Харолд всё же разглядел предательский блеск слёз у него на щеках.
— Дориан был проклятым глупцом! Однако ты прав, большую часть жизни он так не считал, но не в конце. В конце он увидел неприглядную правду. Я видел это в его взгляде.
Гнев Харолда испарился, когда он осознал, насколько глубоко Сайхан страдал из-за потери Дориана:
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что он пал духом. В его сердце пустили корень кровь и тщетность всего этого.
— Но ты всё ещё здесь, и всё ещё служишь, — прямо сказал Харолд.
— Я вообще-то не особо являюсь примером для подражания. Посмотри на меня! Моё тело сломано и избито, но это — не самое худшее. Просто теперь я снаружи наконец-то такой же, как внутри. Моё сердце давно умерло. И мне самому следовало умереть вместе с ним.
Харолда внезапно озарило, и он начал понимать:
— Ты любил его, так ведь? Как и все мы.
— Он был глупцом, но — да, ты прав. Я ненавидел его за это, но всё же любил этого ублюдка, — медленно признался Сайхан.
— Хочешь знать, почему? — неожиданно спросил его Харолд.
— Что — почему?
— Хочешь знать, почему ты любил его? — пояснил Харолд.
— Потому что он был единственным человеком, которого я считал себе ровней, — сказал Сайхан, и добавил, — за исключением его глупых идей.
— Нет, — заявил более молодой рыцарь. — Ты любил его благодаря его мечте. Ты нашёл человека, воина, посвятившего себя тому же искусству, и все ещё верившего в честь и в мечту о рыцарстве. Он был всем, чем ты хотел быть. Ты любил его потому, что он представлял собой твою мечту, которая была у тебя до того, как жизнь и время сломили тебя внутри. Ты в неё больше не верил, но ты всё равно любил его, потому что он дал тебе надежду.
Его собеседник долго молчал, не осмеливаясь отвечать, пока не исчез комок у него в горле. Слова Харолда попали в цель.
— Ты, наверное, прав, я признаю — но что с того? Он всё равно мёртв, вместе со своей мечтой.