Я знал, что он уже давно оставил желание убить меня. Питэр был хорошим человеком. За прошедшие годы, работая рядом с нами, он каким-то образом стал частью нашей семьи. Теперь, когда Дориана не стало, я лишь немногим людям доверял больше, чем ему. Но он всё ещё носил с собой нож. Тот был с ним каждый день. Признак его изначальных намерений — я знал, что со временем он обрёл для Питэра символическое значение. Он ценил этот кинжал. Кинжал представлял собой его компромисс, и узы долга, которые теперь связывали его с моей семьёй.
— У меня есть нож, да, милорд, — ответил он по привычке, возвращаясь к своей старой манере обращения ко мне.
— Я знаю значение этого ножа, Питэр. Всегда знал. Я знаю, почему ты носил его, и я понимаю, почему ты его оставил даже после того, как решил им никогда не пользоваться, — серьёзно сказал я.
Расширив глаза, он моргнул… дважды. Ничто не сравнится с тем, как твой работодатель говорит тебе о том, что знал о твоих планах убить его. Однако я не дал ему время найти правильные слова.
Запустив руку в мешочек, я вытащил зелёный камень, который мне дала Лираллианта.
— Дай мне этот нож, — приказал я.
Он молча запустил руку в свой пиджак, и вытащил искомый предмет.
Головка рукояти была простая, круглая, из олова. Используя кончик пальца и толику чистой воли, я сделал вмятину на кончике, и приложил к ней зелёный камень. Быстро созданное заклинание закрепило его на месте. Оно не продержится больше нескольких недель, но, с другой стороны, это и не требовалось.
— Я теперь бессмертен, Питэр. Магия, которая поддерживает меня, будет сохранять меня вечно, если только меня не развоплотить. Это — заклинательное плетение, и обычно лишь один из древних Ши'Хар смог бы его развеять, но этот камешек был создан в качестве слабого звена.
— Что вы хотите сказать? — спросил он.
— Есть вещи похуже смерти, Питэр, и я — одна из них. Скоро здесь будет Мал'горос, но тебя здесь не будет. Подожди двадцать минут после того, как уйдёшь, а потом используй свой кинжал, чтобы разбить камень о любую твёрдую поверхность, — объяснил я.
— Я не понимаю.
— Мордэкай всё ещё здесь, в ловушке, — указал я на свою грудь. — Пока заклинательное плетение не будет разрушено, он никогда не найдёт покоя. Иди с ними, живи. Я здесь сделаю всё, что смогу, но я не одержу победу, и я могу лишь вообразить, что Мал'горос сделает со мной, когда я окажусь полностью в его воле.
— Это убьёт вас? — заикаясь произнёс он.
Я кивнул.
— Я не могу, — возразил он.
— Тебе придётся, Питэр. Ты — единственный, кто может это сделать. Ты — единственный, кто на самом деле заслуживает это право. После всех этих лет, если ты не можешь убить меня из мести, то сделай это ради человека, которому ты когда-то служил, — сказал я ему.