— Простите меня, Ваше Превосходительство.
— Что?!
— Он знал. Я недостоин служить вам. Пожалуйста, простите Лилли — она никогда не хотела никому причинить вреда. Только я хотел, — выпалил их главный камергер. За все годы с тех пор, как он поступил к ним на службу, Пенни никогда не видела, чтобы Питэр Такер терял в её присутствии самообладание. Она мгновенно поняла, о чём, должно быть, шла речь.
— Пожалуйста, замолчи, глупый ты человек, — сказала ему, используя резкие слова, но произнося их мягким, прощающим голосом. — Мы всегда знали. Это мы тебе обязаны, и наш долг за прошедшие годы лишь вырос. Ты теперь — часть семьи, — добавила она, и обняла Питэра, крепко сжав его. — Иди наверх, Лилли ждёт тебя.
Шагнув назад, камергер вытащил средних размеров кухонный нож. Неприкрыто плача, он протянул его ей. Пенни никогда прежде не видела его, но она давным-давно слышала рассказ о нём от своего мужа.
— Убери это, пока ты не поранился, — упрекнула она его. Отмахнувшись, она проигнорировала его жест. — Оставь его себе, Питэр. Мордэкай хотел, чтобы ты не забыл, а просто простил.
Он онемело глазел на неё с секунду, прежде чем кивнуть, и засунуть нож дрожащими руками обратно в свой пиджак. Он трясся как лист, и Графиня волновалась, что он порежется о зачарованное лезвие прежде, чем надёжно уберёт его.
— Иди, — повторила она. — Позаботься о том, чтобы все были внутри, прежде чем закроешь дверь в наши покои.
Гарэс Гэйлин стоял рядом с ней, молча, но с задумчивым взглядом.
— Этот нож… — сказал он, позволив словам повиснуть в воздухе.
— Морт рассказал мне, что этот нож был первым, который он зачаровал, — объяснила она. — Это долгая история. Сейчас не время об этом беспокоиться.
Драконий архимаг нахмурил брови, но кивнул. Он уже не первый раз видел непонятную магию, особенно в том, что было связано с Мордэкаем. «Но камень, он не был похож на человеческие чары».
Разум Пенни уже работал над другими вещами. Поток слёз Питэра укрепил то, что сказало ей её чутьё. «Сказать ему такое — это не то, что сделал бы незнакомец. Только Морт сказал бы это Питэру». Чем больше она об этом думала, тем крепче верила. Человек в броне был чем-то большим, чем мёртвое тело — большим, чем магическая копия. Он был её мужем во всех имеющих значение отношениях.
Холодное поведение и постоянное настаивание на иной личности были тщательно рассчитаны, чтобы облегчить её положение. «Чтобы я могла расстаться с ним. Мне было бы гораздо труднее, если бы я знала, что он всё ещё там, всё ещё страдает, если любимый мной человек снова умрёт, сегодня». В её сознании невольно всплыл образ рук Дориана Торнбера с алмазными клинками, которыми он пытался оттолкнуть от себя Роуз.