— Наверняка пахну я ужасно, — сделал я наблюдение, хотя слышать меня было некому. Однако понюхав воздух, я не смог почувствовать никакой гнили, лишь приносимый дующим в сторону холмов ветром запах сухой земли, смешанный с запахом леса. «Они умерли, коснувшись меня, и смерть была настолько полной, что они даже не загнили. Моё тело, должно быть, вытянуло жизнь из всего, что касалось его, даже из лисы».
Подумав о лисе, и о её явно недавней кончине, я решил, что именно она, наверное, и вернула мне сознание.
— Хреново тебе, — сказал я лисе, потирая свою ныне функционирующую челюсть. Моё внутреннее онемение сделало для меня невозможным даже наслаждаться моим собственным сарказмом. Подумав несколько минут, я пошёл на запад, двигаясь в направлении, которое приведёт меня обратно в более населённые области. На самом деле я не особо желал этого, и почти решил идти дальше в горы, но я знал, что должен был сделать кое-что. Моя обычная мотивация полностью отсутствовала, но никакой другой курс действий не казался мне более привлекательным.
Я подумал было позвать дракона, чтобы тот меня перенёс, но передумал. Я никуда не спешил. Вместо этого я двигался неторопливо, шагая по каменистой местности. Утреннее сияние солнца меня не грело, будто не желая задерживаться на моей коже. Оно падало на меня, и освещало окружающий мир, но я оставался холодным.
Птичьи трели наполнили воздух, весёлые, как всегда, но я не чувствовал радости. Мир обратился в пепел — серый и безвкусный. Моё обоняние, похоже, всё ещё работало, но моё внутреннее состояние сделало его бессмысленным. «Так и заскучать можно», — подумал я, но даже это меня не обеспокоило.
Я двигался без остановок, без отдыха, шагая вперёд и в рассвет, и в закат, не обращая внимания на время суток. Благодаря моему магическому взору, дневной свет не был мне необходим, и я, похоже, не уставал, поэтому я продолжал двигаться. Меня не трогали голод или холод, и я вяло размышлял о том, появится ли у меня когда-нибудь нужда в пище — пока что мысль об этом казалась непривлекательной.
Прошли дни, и ландшафт разгладился, став более пологим, в то время как деревья стали расти более густо. В конце концов я решил попробовать поспать, но это оказалось тщетным занятием. Я лежал в темноте, скрытый под лиственными сучьями, что загораживали мне даже лунный свет, но сон всё не шёл. Мои мысли продолжали ходить по кругу, перебирая события прошлого, и обдумывая будущее. В конце концов я встал, и снова пошёл. Без нужды в сне или физическом отдыхе, разницы между ходьбой и лежанием неподвижно не было почти никакой.