Он поместил её в магический стазис, защищая её от остатков того, что уничтожило её расу, и одновременно останавливая её трансформацию. Позже, после его битвы с Тиллмэйриасом, он обнаружил, что не мог освободить свою возлюбленную без своего врага. Проведя годы в попытках найти решение, он наконец передал эту ношу своему сыну, наказав ему найти способ освободить её. Последним его человеческим действием было трансформироваться в одного из Ши'Хар, и ожидать укоренения в приготовленном им для них месте.
Их история была трагичной, и сыновья Иллэниэла не сумели выполнить обещание своего отца. Теперь спешка Лираллианты стала понятной. Она боялась укорениться здесь, в сотнях миль от её Кианти… от единственной надежды на восстановление её народа.
Запустив руку в один из своих мешочков, я коснулся статуэтки, которая позволяла мне позвать дракона. «Явись как можно скорее. Я встречу тебя рядом с моим домом в Албамарле. Не беспокойся о том, что тебя увидят».
Разобравшись с этим, я произнёс слово, и использовал свою магию, чтобы поднять каменный саркофаг, левитируя его перед собой. Я был в доме уже более пяти часов, и я знал, что скоро кто-нибудь меня найдёт.
Поднимаясь по каменным ступеням, я добрался до первого этажа моего дома, и мой магический взор нашёл Сайхана неподалёку, в коридоре, который вёл к кухне. «Упрямый ублюдок очнулся, и стащил своё искалеченное тело по двум лестничным пролётам, надеясь кого-нибудь предупредить».
Я почувствовал укол вины, думая о вреде, который я причинил своему бывшему другу, или бывшему другу Мордэкая. «Мне никогда не удастся чётко разделить это у себя в голове». В конце концов я решил и не пытаться, поскольку мои цели вполне совпадали с целями Мордэкая. Я всё ещё намеревался их выполнить, защитить его семью, спасти человечество, и так далее…
— Дурость бессмертна, — сказал я сам себе, повторяя одну из его любимых фраз. — Мордэкай может и умереть, но его «дурость» продолжает жить, — добавил я. Это заставило меня тихо засмеяться. Я наконец по-настоящему понял свою собственную личность. «Я — его «дурость», которая продолжает жить, чтобы выполнить его глупые планы». В ответ на эту мысль я засмеялся громче, остановившись лишь тогда, когда услышал донёсшиеся от Сайхана болезненные стоны.
Неразговорчивый воин всё ещё полз, пытаясь добраться до двери. Я опустил Лираллианту на пол, и подошёл, встав рядом с ним на колени.
— Ты ещё больший глупец, чем Мордэкай, — ласково сказал я ему.
Сняв перчатку, и сделав свой шлем прозрачным для эйсара, я протянул к нему руку, намереваясь снять его ожерелье, и лишить его сознания. Лечить его будет проще и менее болезненно, если он будет в глубоком сне.