— У Харолда кабак, какой есть. — Она ткнула большим пальцем в сторону скромных размером здания позади неё. Затем её взгляд упал на мой рюкзак: — А ты жестянщик, что ли?
Я осклабился, и кивнул:
— Да, мэм, имею честь им быть. Звать меня Том… Том жестянщик. Вам починить ничего не надобно?
— Надобно, — ответила она. — Мой лучший котелок без ручки остался, но сомневаюсь, что ты это сможешь поправить теми струментами, которые мог с собой принести.
— Я могу вас и удивить, — сказал я, посмеиваясь. — Старик Том известен своими ловкими на починку руками. Дайте мне взглянуть — может, чего и смогу.
Означенный котелок была достаточно большим, и сделанным из железа. Сделан он был на совесть, но время и усталость металла плохо отразились на ручке сбоку. Металл оторвался в месте, где ржавчина за прошедшие со дня изготовления котелка годы разъела шов, которым ручка была приварена. Исправить такое молотком жестянщика было нельзя, и клей определённо тут не сработал бы. Говоря по справедливости, тут нужен был кузнец с кузней и надлежащими инструментами.
— Думаю, я смогу это исправить, — сказал я ей. — Если оставите мне его на вечер, то утром смогу вернуть.
Её глаза сузились:
— Готов украсть у женщины единственный хороший котелок?
— Нет, мэм, я могу его починить. Просто доверьте мне его ненадолго.
Она подозрительно отозвалась:
— Не думаю, что ты сможешь его починить с тем, что у тебя есть. Если завтра ещё будешь в деревне, то могу и позволить. Посмотрим, не ограбишь ли ты кого-нибудь другого сперва.
Я вздохнул:
— Ладно. Тогда пойду к Харолду. — Я не собирался оставаться настолько долго, и она явно была слишком осторожной, чтобы дать свой драгоценный котелок незнакомцу. — Как у него еда?
— Ужасно, — сказала она, сплёвывая на землю. — Эль хорош, но то, что он зовёт «мясом», я бы трогать не стала.
Коснувшись шляпы, и кивнув, я поблагодарил её:
— Ценю этот совет. — Затем я направился к кабаку Харолда.
В отличие от большинства таверн, вывески у него не было. Деревня была не настолько процветающей для таких изысков. Я думал о том, стоит ли мне сперва постучать, или просто войти, поскольку там не было никаких видимых признаков того, что здание было общественным — но от принятия этого решения меня спас тот факт, что двери не было. Вход был закрыт лишь коротким, грязным шерстяным полотном. Откинув его в сторону, я заглянул внутрь.
Двое мужчин, вероятно бывшие фермерами, сидели в одной стороне общей комнаты, которая, наверное, не вместила бы больше шести или семи человек. Бара не было, только ещё один стол, и дверной проём, ведущий в другую комнату. Тому дверному проёму достаточно повезло — в нём висела настоящая дверь.