Добрались мы без приключений, и, когда я стояла у стеклянных дверей, меня охватила робость: а что, если сказка превратиться в простые воспоминания? Мы вернемся в Москву, и Глеб станет обычным самим собой. Язвительным, саркастичным главой отдела «менеджмента и маркетинга», с толпой подстилок из собственных сотрудниц?
Нет, такого моя бедная психика точно не сможет пережить, и папе придется поднимать все свои связи, чтобы в лесу в разных мешках не нашли этого гада. Вздрогнув от собственных мыслей, поспешила за парнем, что уже укладывал наши чемоданы на транспортировочную ленту пункта досмотра. В здании работали кондиционеры, и даже в кашемировой кофте я мгновенно продрогла, или это от собственных мыслей?
Очередь на Москву была небольшой, регистрация на рейс шла уже больше часа, нам не пришлось ожидать в череде людей, девочка, занимающаяся оформлением бизнес-класса, все еще была на своем рабочем месте.
Получив билеты и избавившись от мешающего багажа, мы пошли проходить таможню. Рутинная суета отняла еще почти час, и до взлета оставалось совсем немного времени. Вспомнив о духах, я, скинув сумку на брюнета, умчалась на поиски папиного парфюма. В Москве я его не встречала, и вот два года подряд исправно привозила отсюда.
За все эти несколько часов мы едва ли обменялись с Глебом и парой фраз, не касающихся отлета. С каждой минутой неизвестная паника и страх все сильнее въедались мне в душу, требуя немедленно разобраться в ситуации и навсегда порвать все связи с этим нахалом, от которого мы натерпелись всего и сразу. Но пресловутая гордость не позволяла опуститься так низко и в приказном порядке требовала задрать голову повыше и улыбаться. Улыбаться и мило хлопать глазами в лицо любому: и другу, и врагу.
С такими мыслями я и поднималась на борт воздушного судна, которое через тринадцать часов расставит все по своим местам. И покажет настоящее отношение этого красавчика ко мне, не на лазурном побережье океана, а там, в Москве, где мы — главы враждующих не на жизнь, а на смерть отделов.
Садясь рядом с парнем, я почти физически ощущала, как замирает сердце в груди и подрагивают вспотевшие от нервов ладошки. Поцелуй в висок, как контрольный выстрел в голову, заставляет смотреть широко открытыми глазами в темные омуты серых глаз, что, словно пылесос, вытягивают мою душу, забирая ее себе.
Капитан корабля поприветствовал нас, мы прослушали всю сопутствующую инструкцию и после того, как старший бортпроводник дал приказ о переводе дверей в положение автомат, самолет ушел на руление.