Паника последних дней, утонувшая в рутине и вечной занятости, накатила как никогда отчетливо, и, не отпуская, заставляла, и подгоняла по темным коридорам стремиться в тайное хранилище знаний. И вот, в идеальной тишине ночных комнат, я словно кожей ощущала, как утекает время. От недосыпа и нервного напряжения я, похоже, начала медленно сходить с ума, мне хотелось убежать от всего, забыть, как страшный сон. Надеть родную форму и сбежать на передовую сражений, где кровь и смерть, и рвущаяся наружу сила никого не пугает, а только придает сил союзникам. И вот, после вчерашнего моя паника достигла своего апогея, когда от нервов я не то, что спать, я на месте сидеть не могла.
Монотонное тиканье часов ускоряло время, а вместе с ним и мои нервы раскалялись до предела, чем ближе была встреча, тем сильнее внутри меня рвались на волю две противоположные сущности. Впервые с того дня я ощутила их так четко и ясно, теперь они небыли чем-то неосязаемым, они фактически рвали меня на части.
Нервное напряжение достигло своего пика, когда часы показали восемь утра, руки начали медленно подрагивать, ноги подкашиваться, а спина жутко чесаться. Еще буквально мгновение и голова взрывается огненным шквалом, обрушивая на сознание тьму и пелену страха. Задыхаясь, я ловила ртом воздух, сквозь тонкую пленку тьмы проскакивали светлые всполохи. Сердце бешено колотилось, буквально грозя выпрыгнуть из груди.
Когда же перед глазами начало проясняться, я едва смогла сдержать рвущейся из груди вопль. Собственную руку я узнала только по тому, что пальцы шевелились по моему желанию. Черная кожа пугала до дрожи, упавшие на глаза белые, словно седые волосы, не успокаивали. С трудом приняв сидячее положение, сосредоточившись, к собственному удивлению, с легкостью наколдовала зеркало. И все-таки вопль я не сдержала.
На зеркальной поверхности отражалось чужое изображение. Черная кожа, белоснежные волосы, графитового цвета губы и огромные стальные глазищи, но словно этого было мало. Белые пушистые крылья к окончанию оперения становились угольно-черными. Две сущности все же смогли ужиться в одной мне, и из зеркала на меня смотрел результат этого симбиоза, моя боевая форма.
Проведя дрожащими пальцами по длинным перьям, я обомлела от того, как жесткое на вид перо, ощущалось словно легкий пух. Словно завороженная подползла к зеркалу и вглядываясь в себя искала знакомые черты. Вся я казалась другой, словно перворожденный бог, я напоминала Иллараду, жену братьев, единственную, кто смог полюбить одинаково сильно и свет, и тьму. Такой же нереальной, как тот миф, я казалась сама себе. Слишком идеальной и оттого неправильной я выглядела, обычно смески с двойной сущностью могли только пугать своей внешностью, но никак не завораживать, заставляя желать ее до дрожи. Отдать все за возможность прикоснуться к диковинной черной коже и белоснежным, как снег, волосам.