Он неохотно кивает.
– И вы ему это спустили.
– На нем был галстук-бабочка.
Он смотрит себе на ноги, борется с улыбкой. На нем ношеные походные ботинки с красными шнурками. Вскидывает взгляд, но не поднимает голову, и от этого глаза у него еще зеленее – в свете с террасы, что падает из-за моего плеча.
– Наверное, я бы предпочел считать его невнимательным, нежели безнравственным. Так или иначе, я вам должен шестьдесят три пятьдесят плюс чаевые.
– Я уже сдала наличку.
Он протягивает мне стопку двадцаток, только что из банкомата.
– Вам придется это принять.
Качаю головой.
– С днем рождения.
– Я не уйду, пока вы не возьмете.
Отступаю на шаг.
– Ваши мальчики хотели вас угостить. Я просто им немножко помогла. Мне пора возвращаться к уборке.
– Тогда я просто оставлю их прямо здесь. – Роняет купюры на пол. Они разлетаются. Четыре двадцатки.
– Я не буду их подбирать. – Разворачиваюсь и ухожу за официантскую станцию в кухню.
Чуть погодя меня отыскивает Маркус. В руках у него розовый конверт с белым ирисом в уголке.
– Пусть клиенты сами платят за свою еду, ага? Даже если они выглядят как Кевин Костнер.
Кевин Костнер? Оскар Колтон гораздо краше Кевина Костнера.
Маркус протягивает мне конверт.
Надписано мелким почерком без наклона:
Кейси
(интересное имя)
Не вскрываю. Кладу в карман фартука и завершаю уборку.
Когда оказываюсь на улице, свет дня застает меня врасплох. Между верхним и нижним этажами я и забыла, что работаю бранч, а не ужин. Площадь тиха. Направляюсь к реке пешком. Моя вечерняя смена начнется меньше чем через час. Я по-прежнему в форменной одежде. Солнце вышло и выжгло почти весь дождь. Ощущаю солнце спиной, теплый воздух на руках. Иду к мосту Ларца Андерсона, размышляю о Фолкнере и Квентине Компсоне>76, о Квентине думаю, как о давнем возлюбленном, – с набрякшим сердцем, о Квентине, рухнувшем под гнетом южных грехов, об угол столика он разбил стекло и вырвал стрелки у дедовских часов в свое последнее утро перед тем, как выйти из своей гарвардской общежитской комнаты и покончить с собой.
Преодолев полпути через реку, подтягиваюсь и сажусь на парапет, свешиваю ноги и высматриваю в воде тело Квентина. Как человек в Миссисипи в 1920-е умудрился создать персонажа, который кажется официантке в 1997-м живее, вспоминается с большей нежностью, чем едва ли не все знакомые ей мальчишки? Как можно создать такого персонажа? Цемент теплый. Несколько человек проходят по тротуару у меня за спиной. Легкий толчок – и я полечу вниз, как Квентин. Но не погибну. Тут не больше двадцати футов высоты, до обоих берегов плыть близко. Квентин, чтобы утонуть, привязал чугунные блины к щиколоткам.