Вот уж что не входило в планы Михаила, так это лишний раз откровенничать с Алексеем. Их дроги уже разошлись. Пусть император об этом пока еще и не знает. Сам виноват. Решил пользовать людей доверившихся Романову по старинке, как расходный материал. Ну и походя отбирать перспективные задумки. Поведи он себя иначе и они поладили бы. Но не теперь.
— Жаль. Хм. Признаться, я уже начинаю привыкать к тому, что ты умеешь найти решение на многие вопросы.
— По большому счету, я только вижу очевидные вещи, на которые рано или поздно обратят свое внимание другие.
— Возможно. Так зачем ты ходил на Русь?
— Чтобы посмотреть насколько там будут востребованы изделия из моих мастерских. К чему отдавать товар перекупщикам, если можно сбывать и самим.
— И как?
— Хороший спрос. Торговля обещает быть выгодной. К тому же я посетил еще и половцев, встретился с Белашканом, чтобы договориться о безопасном проходе моих ладей. Условились о цене и теперь мне можно не опасаться воинов его орды.
— А как же быть с другими?
— Все левобережье от границ с Переяславлем и до Олешья находится во владениях этой орды. А половцы очень ревниво относятся к своим землям.
— И это все?
— Что касается цели моего путешествия, то да. А так. Дядька переяславского князя Ростислава, узнав, что я собираюсь переселяться в Тмутаракань, предлагал поселиться на границе. Но я отказался.
— То есть, тебя зазывают на Русь и ты об этом молчишь?
— А к чему говорить, если я отказался.
— А с чего бы им зазывать тебя к себе?
— Так ведь Тмутаракань тоже Русь. Да, на будущий год ты отправишь туда экспедицию. И я уверен, что русичи ничего не смогут с этим поделать, даже если уже знают об этом. Но сейчас там хозяева они. Так что, вместо одних своих земель, они предложили мне другие, — пожав плечами, закончил Михаил.
— Хм. Действительно. Но отчего же ты отказался?
— Прости государь за прямоту, но от того, что быть с тобой мне выгодней. Они предлагают поселиться на границе с беспокойными соседями. Ты же селишь нас пусть и на границе, но за ней простираются бедные бесхозные земли. К тому же, земля в тех краях плодородная. А ты ведь помнишь, что мои люди пахари, — со всей возможной искренностью, ответил Романов.
— Чем больше я тебя слушаю, тем меньше хочу отпускать тебя от себя, — вдруг выдал Алексей.
В груди Михаила тут же поднялась паника. Вот уж что не входило в его планы, так это оставаться в Византийской империи. Да его тут сожрут! Даже если он будет сидеть в глуши, не высовывая носа. И черт бы с этим. За себя он не боялся. Но ответственность за людей с каждым днем давила на него все сильнее и сильнее. Он-то мог воспринимать происходящее как некую игру, наблюдая за этим словно сторонний наблюдатель. Но для них ведь это реальная жизнь.