Мистер Нильсон развернулся и зашагал прочь, а я взглянула на свою грудь, где висел Талисман. Надо же! Я совсем забыла о нем, но во время боя он выскользнул из-под майки, и теперь был заметен. Я постаралась как можно скорее спрятать его назад. Он так тяжело мне достался, что было просто страшно хоть на минуту оставить его.
- Что же мне с ним делать? - Отчаяние сквозило в голосе, и Джек постарался меня приободрить.
- Пока ты на тренировках, - ответил он, - пусть Талисман побудет у Кевина, а затем снова носи его сама.
Я согласилась с ним, ведь это был действительно единственный допустимый вариант. И хоть за последние дни я ни на дюйм не продвинулась в искусстве работы с этим магическим камнем, надежда все еще не покидала меня. Если мои родные могли, то смогу и я. Ведь в нас течет одна и та же кровь.
Мы помогли Кевину подняться, и пошли в дом. Было еще немного времени перед обедом, так что у нас выдалась возможность отдохнуть.
- По-моему, - сказал брат, - этот старик - просто маньяк. Мне страшно за то, как вы с ним будете тренироваться, Летиция. И я говорю это абсолютно серьезно. Никогда не думал, что еще где-то сохранились такие варварские методы обучения. Ведь ты же девушка. Даже мне страшно смотреть на твое тело, сплошь усеянное огромными кровоподтеками, а как же тем, кто тебя не знает? Хорошо еще, что здесь не так уж и мало таких. Окажись мы сейчас в человеческом мире, тебе уже оказывали бы помощь в больнице, а его судили бы за избиения.
- Нет, Кевин, - воспротивилась я, - наставник, конечно, перегибает палку, но в одном он прав. Здесь я не как девушка, а как будущая правительница нуаров. И если я не стану примером своему народу, тогда все это будет бессмысленным. Хотя, честно говоря, мне кажется, что старик меня почему-то недолюбливает. Ведь его манера обучать меня такая странная...
- Не знаю, - ответил мне брат, - я не хочу повторяться, но мне все равно кажется, что этот нуар - маньяк. Среди нас ведь тоже есть всякие!
Мы дошли до дома, и я попросила немного побыть одной. Зайдя в свою комнату, я осторожно легла на кровать, чтобы лишний раз не дотрагиваться до ушибленных мест. Все тело было словно в огне. Не думаю, что кому-то когда-нибудь было больнее, чем мне сейчас. Раньше мне казалось, что, перейдя определенный рубеж, боли уже не чувствуешь. Но сегодня стало ясно: такой черты не существует.
Я не хотела показывать мальчикам, как тяжело мне приходилось. Конечно, мы дружили, но это, кроме лишней жалости, ничего бы мне не принесло. А мне не нужна была жалость. От кого бы она не исходила.