— Да, могу еще назвать одну странность, правда, по сравнению с предыдущей гениальной, эта кажется незначительной, но мы, в какой бы дыре не жили, никогда особо не нуждались в деньгах. Хотя отец, как уволился из судостроительной корпорации, нигде больше не работал. Ну, все, хватит о нем. Теперь о моем коротком пребывании в той жизни, — и, посмотрев на Даниэля, как будто пытаясь понять все ли ему ясно из рассказанного ею, продолжила дальше:
— Родилась я на одной из улиц среднего уровня, но это время почти не помню. Мои первые более-менее осмысленные воспоминания начинаются лет с четырех, а тогда уже мы жили на самом верху. Помню просторные комнаты, по которым я бегала, с большим количеством мягкой мебели. Уж не знаю, конечно, сколько ее там было на самом деле, но пружинистую поверхность, чтобы попрыгать, я находила везде. Родителей в той обстановке я почти и не запомнила. Отец редко бывал дома, он тогда, как раз, работал на корпорацию. Мама… ее тоже не было рядом, занятие, которому предавалась она, называлось — светской жизнью. Что это такое и, чем она занималась конкретно, я так и не поняла. Но почти все свое время я проводила с няней и ждала родителей, редкое общение с которыми всегда превращалось в праздник — много игрушек и сладостей. Но эта наша жизнь длилась не долго. Уже к моим семи годам мы с отцом оказались одни, мама нас бросила после того, как папа оставил престижную и хорошо оплачиваемую работу ради собственного проекта. И не было ни скандалов, ни шумного выяснения отношений — он ее просто отпустил, она тогда уже стала ему не интересна. У него на тот момент были совсем другие приоритеты.
В результате мы оказались на нижнем уровне, в убогой квартирке в одну комнату, где он отгородил куском пластика угол для меня. С того времени я фактически была предоставлена сама себе. Нет, конечно, отец меня по-своему любил и заботился обо мне. Пока я была маленькая, он даже выкраивал минут пятнадцать, перед тем как уложить меня спать, что бы почитать книжку или посмотреть мультики вместе, а потом обязательно целовал в лоб или щеку. И даже баловал иногда, покупая сладости или какие-нибудь приятные мелочи.
Но я росла, а он все больше погружался в свои дела, и со временем наши короткие посиделки перед сном прекратились. Отец все чаще, проверив с утра наличие еды в холодильнике и быстренько решив насущные проблемы, забивался в свою часть комнаты к компу и больше не обращал внимания ни на что. Я уходила в школу, приходила обратно, отправлялась гулять, ела, читала, ложилась спать — он не обращал внимания. До сих пор помню его пустой взгляд, если я не успевала решить с утра какие-то возникшие у меня проблемы, вклинившись где-то между счетами на воду и набором заказа еды в супермаркете, а обращалась к нему в течение дня! «— А? Что?» — все, что я слышала от него, притом сопровождалось это хлопаньем глаз, будто только что проснувшегося или тяжелобольного человека, — на этих словах Селина всхлипнула и порывисто провела ладонями по щекам, вытирая пробежавшие слезы.