«Чтобы у нас болеть, надо иметь лошадиное здоровье»Лион Измайлов
— Киря, где ты?
— Киря?
— Кирюша?
Женский голос был таким знакомым, родным, близким…
— Киря? Мы тебя ищем…
Кругом белизна. Словно Кирилла погребло под волной лавины, и он находился под снегом. Странным светящимся снегом.
Тело не шевелилось. Кирилла заковали в рыцарские доспехи и зафиксировали в музее, в качестве экспоната? Вот только ни в каком музее не будет такого яркого белого света…
— Киря…
— Я з-з-здесь, — с трудом двигая языком проговорил Кирилл.
— Киря, мы тебя любим. Мы ждем тебя, — снова произнес голос.
— Л-л-люда… М-м-макс…
— Мы ждем тебя. Возвращайся быстрее, — серебряным звоном рассыпался голос Людмилы.
— Я… Я вернусь… Я обязательно вернусь, — получилось произнести более-менее внятно.
— Мы ждем…
И тут вклинился ещё один голос. Ехидный, но не менее знакомый:
— Ты чего развалился, ядрен батон? А ну шевели булками, тебе ещё мою Маринку спасать.
— А-а-андрюха?
— Андрюха-Андрюха. А будешь валяться дальше, я тебе звездюлей навешаю! А ну вставай, лошарик виртуальный! Вот когда увидимся, то я с тебя семь шкур спущу за лень!!!
Кирилл засмеялся-закашлялся – слишком уж реальной была напускная суровость мертвого друга.
— Киря, мы ждем тебя, — снова послышался голос Людмилы.
— Да, я скоро буду…
— Будешь-будешь. Обязательно будешь, — прогудел чей-то незнакомый бас. — От Иринки редко кто на тот свет смывался.
Словно по волшебству белый свет сузился, скукожился до размеров канализационного люка, баскетбольного мяча, теннисного мячика. Кругом была темнота, сквозь которую проступали смутные силуэты. Потом яркий «мячик» отодвинулся в сторону и на Кирилла уставились глаза пожилой женщины.
Морщины, кудряшки химической завивки, очки в тонкой оправе. На плечи накинут халат, из-под которого виднелась клетчатая рубашка. И этот взгляд… Такой мог быть у любящей бабушки, которая будит внука на завтрак.
— Кто…
На большее у Кирилла не хватило сил.
— Лежи, родной, отдыхай. Тебе ещё рано шевелиться, — лба Кирилла коснулась мягкая ладошка.
И женский голос был таким же нежным, как и прикосновение. Чуть позже рядом с женским лицом появилось мужское. Ого, судя по размерам, мужчина мог запросто победить недавнего медведя, причем в рукопашной. Лохматая голова переходила в туловище без помощи шеи, заросшие шерстью ручищи гораздо толще ног Кирилла, а на груди запросто мог улечься годовалый теленок.
— Где я? — спросил Кирилл.
— Там, куда со своим самоваром не ездят, — улыбнулся мужчина. — В Туле, дружище.
— Он очнулся? — раздался голос Марины. — Как он?