— Он перемещается, — сказал Шаман, скидывая со стола мешающее ему барахло в виде каких-то обрезков провода и микросхем. — Передает кусок, отключается и перемещается на новое место молча. Мерзавец.
— И нельзя понять его траекторию? — встревоженно спросил Бык.
Следы точки соединились ломаной линией, и Шаман покачал головой. Новое появление точки сделало из линии кривую петлю.
— Делайте одновременно с определением снимок зала, — предложил Саммю. — На потолке есть камеры. Посмотрим, кто из людей был там в этот момент, может быть, кто-то будет повторяться или приметы какие-то будут.
Шаман исподлобья взглянул на него, ничего не возразил, напротив, развернул какую-то программу, до то этого момента спавшую в трее, и начал щелкать указателем. Сделанный снимок появился на другом экране, туда Бык и развернулся — изображение арены и зала было ему понятно. На экран выпала еще одна фотография. Недостаток фронтальной камеры был очевиден — вид сверху мало что мог сказать о лице человека, разве что определить приблизительный цвет волос и одежды. Однако снимки продолжали появляться с периодичностью в десять-пятнадцать секунд, но из-за количества людей в зале выделить там кого-то одного и повторяющегося было невозможно. На всех изображениях кишело невнятное месиво — поднятые руки, запрокинутые перекошенные лица, открытые в возбуждении рты.
— Сукин сын, — прошипел Шаман. — Как только аппаратура калибруется на его сигнал, уже след простыл. У меня радаров нет, только эта рухлядь.
— Устанет бегать, остановится передохнуть, — сузил глаза Саммю. — Расталкивать такую толпу в самый пик шоу та еще работенка, где-то он сдохнет.
Бык внезапно осознал, что начало передачи означало, что мальчишка вышел на бой. Кто у него противник? Какие условия? Выйти и посмотреть было невозможно, пришлось остаться на месте. Шаман и Саммю нависли над столом, загораживая экран, снимки продолжали падать, и вдруг Шаман издал вопль радости.
— Всё! — гаркнул он. — Стоит на месте.
Красные линии пришли в движение, кинулись к одному месту, как акулы к раненому, сосредоточилось в точке на краю арены и замерли. Камера щелкнула, на экран выпал снимок куска арены и нескольких скамеек вдоль ограждения. Из-за нахождения объектива в центре зала снимок был сделан немного под углом. Скамейки были до отказа забиты людьми, но их вовсе не было бессчетно, это уже было кое-что.
— Еще! — попросил Саммю. — Ближе!
Камера продолжала выдавать снимки, приближаясь к человеческим спинам и головам.
Пятеро людей.
Три человека.
По представлениям Быка в фокусе должен был остаться один человек, но камера прошла в просвет между ними, сняла кусок ограждения и угол арены, где издевательской шуткой лежал белый плюшевый медведь.