— Станичники, это же большевичка из Попутной!
— Комиссарша-а!
— Бей!..
Двое казаков очутились на помосте и сбили с ног Таню. Но в тот же миг оба полетели вниз головой — резкий свист, ругань. Заслонив Таню широченной спиной, стоял Мефодий Чередниченко, будущий командир бронепоезда и любимец Кочубея, а сейчас фронтовик, гроза всех отрадненских дебоширов. Не один уже испробовал свинцового кулака Мефодия. Так и те двое, что бросились на девушку, лежали у помоста, выплевывая зубы.
Пока Чередниченко говорил, отвлекая внимание, Таня вскочила на своего коня и пустила его вскачь.
Снова твердо убедилась: не только словом надо бороться за Советы!
И Таня рубила лозу так, что даже рука немела и горела ладонь. Потом шла к обрыву, где слышались выстрелы. Назар Шпилько и Михей Троян, знаменитые пластуны, учили попадать в цель.
Таня брала карабин. Нужно учиться бить без промаха.
Враги не сдадутся без боя. В станице уже сформировался кадетский батальон из трехсот сабель. Во главе стоял есаул Козликин, его помощники — Калина и Ященко. Этот, по существу, офицерский отряд должен был выступить против немцев, которые, захватив Ростов, угрожали Кубани. Но все станичники понимали, что кадеты никуда из станицы не пойдут.
В белоказачий батальон влились группки эсеров, меньшевиков и анархистов.
…Надо готовиться, надо научиться бить по врагам метко. И Таня нажала теплый курок.
— Молодец, Таня! — крикнул Шпилько, подойдя к мишени.
А в это время в станице заиграли тревогу, и командир полка Цапуров приказал собираться.
Возле штаба издыхала загнанная кобыла, а на крыльце, тяжело дыша, стоял связной Лабинского штаба с пакетом.
«В Удобной восстали кадеты… Ревкомовцев арестовали, бьют иногородних».
Через полчаса Попутнинский полк был на марше, а в станице остался ревком и небольшой гарнизон.
— Теперь мы тоже в опасности, — сказал Шпилько. — Попутнинские кадеты могут воспользоваться отсутствием отряда.
— Завтра троица, пьянствовать будут, — говорили бойцы и спокойно расходились по домам.
Под вечер в ревком прибежал Юхим Гречко и сообщил, что кадеты собирают в казачьей школе закрытый митинг. Ни одного иногороднего не пропускают.
— Ты же казак, Юхим, проберись на этот митинг, — предложила Таня. — Разузнай, что они замышляют.
Действительно, часовой пропустил Гречко. Юхим присел на задней скамье среди фронтовиков. Сквозь облака дыма, через головы людей можно было разглядеть за столом президиума офицеров, стариков и батюшку. Выступал как раз Ященко, низенький, плечистый хорунжий. Он размахивал кулаками, сбивался, краснея от напряжения. Предлагал разгромить станичный ревком и вообще бороться за независимую Кубань и объединение с Украиной.