.
В начале января сенатор Ж.-П. Виллеманзи, направленный в департамент Норд чрезвычайным комиссаром, выпустил прокламацию, призывающую оказать сопротивление вторжению иностранцев: «Французы! Враг решил нарушить наши границы и вторгнуться в наши пределы. Отныне требуется защищать не наши завоевания, а саму целостность и независимость нашей территории. Поспешите в достижении этих благородных целей примкнуть к нашим батальонам. Если же найдутся подлые бунтовщики, что будут пытаться вас сбить с толку, помешать слушаться голосу ваших магистратов, то остерегайтесь их вероломных советов. Эти чудовища (как только они могут называться французами?), которые думают только о преступлениях и наживе, вскоре станут убийцами вас, ваших жен и детей. Если таковые найдутся, не давайте им скрыться. Скорее доносите на них, чтобы немедленно предать карающему мечу правосудия»[104].
Назначенный императором командовать Ронской армией маршал П.-Ф.-Ш. Ожеро, заняв 21 января Лион, на следующий день обратился к горожанам с прокламацией, начинавшейся словами: «Враг, слабый в средствах и неуверенный в своих движениях, осмелился на протяжении нескольких дней угрожать вашему городу. Призванный защитить вас, я нашел вас безоружными; с той поры я не спал и не отдыхал, пока не смог собрать все для этого необходимое…» Далее маршал больше напирал на то, что лионцы, с одной стороны, должны быть оскорблены дерзостью врага, а с другой стороны, они должны помнить и о благодетельствах заботившегося о них императора: «Любовь к своему городу всегда была отличительной чертой вашего характера. К этому благородному мотиву добавляется еще честь французского имени, к которой вы так ревностно относитесь, а также благодарность, которую вы обязаны проявить к своему августейшему правителю <…>. Вы всегда были объектом его особой заботы»[105].
Естественно, особая роль в антирусской пропаганде отводилась Наполеоном прессе.
26 февраля император писал из Труа министру внутренних дел графу Ж.-П. Монталиве: «Я не могу быть более счастливым, чем я уже есть от того немногого, что было сделано для общественного духа. Оживить общественный дух можно не стихами, не одами, а фактами, простыми и правдивыми деталями. Это вещь для понимания достаточна простая. Я не хочу, чтобы парижские газеты обманывали общественность, достаточно только, чтобы они придали гласности факты о поведении врага. Нам нужно, чтобы города, которые были заняты врагом, послали своих представителей в Париж, чтобы они там сделали отчет об увиденном, о том, что происходило у них; нужно, чтобы при этом присутствовали писатели, которые обработали бы их рассказы. <…> Совокупность всех этих фактов вызовет ярость и негодование. Именно тогда каждый почувствует необходимость обороняться, если он не хочет увидеть свою жену и дочь изнасилованными, чтобы не быть избитым, ограбленным, чтобы не подвергнуть себя всяческим оскорблениям»