— Сегодня в шесть утра, — информировал Кайль, — внезапно произведены обыски, изъяты документы по отделу.
— А тебя не тронули? — Грилов глянул подозрительно. — Еще кого?
— По существу, всех накрыли. Кое-кто был в командировке, и тех достали.
Грилов задумался, сведя к переносице брови:
— Кто-то наверняка наводил.
— Скорее всего, Соркин. А может, и Лариса.
— Дура она, твоя Лариса. Хитра и бестолкова. Уволить ее, как тетерю, как полнейшую идиотку.
Кайль не сразу прореагировал на гнев начальника.
— Она вроде бы замуж собирается, — сказал он наконец. — Если подбросить пару сот — успокоится.
— Это можно. Произведи ее в старшие инженеры.
— А вот бывшего мента Трофимова следует убрать. Да и Симаковская на этом настаивает: путается у нее под ногами.
— Почему раньше молчал? — укорил Грилов. — Си-маковскую беречь надо. Она пока надежды оправдывает.
— Не мешало бы звонок сделать, — намекнул Кайль не очень уверенным голосом.
— Гаврикову? — резко спросил Грилов и, не ожидая ответа, решительно отрубил: — Нет, сейчас этим путем идти бессмысленно.
У Грилова, естественно, был свой взгляд на происходящее. Он просчитывал различные варианты, думал, что могут предпринять против него Белов с Мироновым. Слов нет, у них надежные козыри и они постараются раздуть эту историю. Но и он, Грилов, не лыком шит.
— Что предлагаешь?
— Есть одна идейка. — Кайль расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, ослабил узел галстука и посвятил шефа в свой замысел.
Грилов помолчал.
— Действуй. Только в темпе. И чтобы комар носа не подточил. Рано или поздно сведем счеты с этим сукиным сыном.
Через неделю Миронов зашел к Белову. Тот озабоченно хмурил брови.
— Что случилось, Иван Иваныч?
Белов достал из папки несколько листов, соединенных скрепкой, пробежал глазами отпечатанный на машинке текст.
— Вот послушай. «Вместо работы по профилактике и борьбы с хищениями социалистической собственности работники ОБХСС во главе с тов. Мироновым встали на путь бессовестного шельмования отдельных должностных лиц…»
Далее в письме, адресованном в ЦК КПСС и прокурору республики, говорилось о фальсификации, издевательствах, недопустимых методах ведения следствия…
Миронов чувствовал себя неуютно, жадно курил.
— Вот оперативность, — проговорил он, наблюдая за струйкой дыма, тянувшейся в открытую форточку. — Позавидуешь, ей-богу. Нам бы так работать.
— Тебе хорошо шутить, — упрекнул Белов. — А мне в обкоме докладывать надо. Уже звонили.
— Значит, как говорят футболисты, начинается прессинг по всему полю, — протянул Миронов, тоже обеспокоенный. — Что делать будем?