— Скажите, та полоска, которую вы отломили от коробка и вставили в транзистор, у вас в сохранности?
— А куда же ей деться? Конечно, там, в транзисторе, до сих пор.
— Смогли бы вы опознать того пассажира, о котором рассказали?
— Конечно, у меня на людей память хорошая.
— Геннадий Васильевич, что, если мы изымем у вас транзистор на время следствия? Он нам очень нужен.
— Понимаю. Коробок у вас, а маленькая его частичка у меня в приемнике. Согласен.
— Вот и хорошо, что вы правильно понимаете. Вопросы все. Спасибо вам за участие и помощь, за ценную информацию. Вы свободны.
Миронов оторвал листок из записной книжки, написал на нем телефоны и подал Лебову.
— Позвоните, пожалуйста, завтра.
— Хорошо.
— Товарищ Осокин, возьмите машину и отвезите Геннадия Васильевича домой. А заодно оформите и изъятие транзистора. И сразу же возвращайтесь в управление.
В назначенное время опергруппа собралась в кабинете Миронова.
— Начнем, товарищи. — Майор встал. — Горький, общежитие, сестра Никифоровой живет в Горьком, гости от сестры из Горького. Где-то мы находимся близко, но всего лишь близко. Вы, товарищ Осокин, как старший и вы, Сурков, отправитесь в общежитие, поговорите с комендантом и с воспитателями, установите, кто родом из Горького. Вопросы есть?
Вопросов не было. Когда Осокин с Сурковым ушли, Миронов обратился к лейтенанту Корнееву:
— Как, Виктор, с отработкой адресов и телефонов по алфавитке Никифоровой?
— Выявлена довольно большая группа женщин и мужчин, — ответил Корнеев. — Почти со всеми переговорили — и пусто. Были, мол, знакомы, приятная женщина, хороший человек. Все в таком духе. Никаких зацепок.
— Завтра по всем выявленным лицам поработайте с соседями — Пучковой, Соболевой и Макаровой. Может, они что-то скажут…
Миронов бросил взгляд на сухощавого, темно-русого офицера, примостившегося с краю. Это капитан Петр Алексеевич Степин, «дядя Петя», как уважительно называют его оперативники из тех, кто помоложе. И не без основания — он сыщик с головой, быстро выходит на след, информацию тоже процеживает, словно вымывает золотоносный песок.
— Ну, а каковы, Петр Алексеевич, результаты по магазину? — спросил Миронов.
— Пока, товарищ майор, ничего конкретного, — виновато проговорил Степин. — Стиль Никифоровой, чувствуется, не всем по душе. Своенравная. Могла распоряжение не выполнить и голос повысить. Ее побаивались. Теперь говорят: «Доигралась наша матка», «Ну, померла, так дышать будет легче». Похоже, собирала оброк.
— А что говорят в райпищеторге?
— Там траур. Многие, как выясняется, частенько к Никифоровой наведывались. Отоваривались не только дефицитом.