– Что собираешься симулировать, когда мы отправимся в Блишем? – поинтересовалась я.
Кимка с досады так махнула мокрой пятерней, что обрызгала меня с ног до головы.
– Ох, так надоело держать родителей в вечном напряжении, ты не представляешь! И пропускать занятия боязно, не за горами ведь уже этот ЕГЭ, чтоб ему провалиться! Но что поделаешь, Вилли с ума сходит из-за этой неизвестной всадницы. Хотя, может, она давно уже убралась из города, что ей тут делать-то?!
– Но где же тогда Орлик?
Мне казалось, я это подумала, а на самом деле произнесла вслух. Кимка кинула на меня повлажневший от сочувствия взгляд:
– Вернется он, вот увидишь, все с ним в порядке. Может, он и сейчас где-то поблизости, проверяет со стороны, не вьется ли кто-нибудь вокруг дома. Но, честно сказать, Вил из-за него тоже психует: непонятно, что у парня на уме.
Мы помолчали немного, потом подруга произнесла как-то очень несмело и почти умоляюще, нетипично для нее:
– Слушай, Богданочка, я хотела тебя попросить… только это между нами, уговор?
– Конечно, как и всегда!
– Ну да. В общем, когда ты будешь в этом вашем Блишеме, может быть, поговоришь со своим бывшим насчет Вила? Ну, чтобы он смог вернуться домой. Если этому кренделю на своих детей наплевать, может, хоть тебя он послушает, даром столько веков разыскивал!
У меня кровь прилила к щекам и ко лбу, так тяжело и неудобно было говорить об этом с Кимкой. Но отвечать пришлось, а то она уже начала обстреливать меня недоуменными взглядами.
– Ким, да я бы с радостью, я сама этого до смерти хочу и тоже вначале собиралась просить! Но на самом деле нельзя это делать. Если хоть рот открою, последствия могут быть ужасными.
– И это почему же?
– Потому что по законам того мира, каждый, кто совершает убийство, подлежит смерти, и не только он, но и весь его род. И неважно, какое положение занимают люди этого рода, – приговор неотвратим. А смерть страшная – Смертная Тень, полное уничтожение. Вил тут в безопасности, но в Блишеме у него мать и еще, может быть, сотни родственников. Да он сам перед нашим отбытием строжайше запретит мне даже пискнуть об этом, вот увидишь!
– Но это же несправедливо! – взвыла Кимка и уронила нож на изящное фарфоровое блюдце, которое раскололось с жалобным треньканьем. – Он же нас всех защищал от смерти. Разве это не считается?!
– Ага, а организовала тех, кто на нас напал, его же бабушка! Только она никого не убила, так что это не в счет. Но, Кимка, ты пойми: здесь справедливость ни при чем. Справедливость – продукт человеческого разумения, но не на этом основан Нутряной мир. Когда Властитель совершил первое в человеческой истории убийство, мир изменился, и сам убийца бежал в ужасе. Он знал, что должен погибнуть, и ждал этого. Но Некто сжалился над ним и дал ему кентрон – это такой полный магии посох, который мог помочь ему, а мог и не помочь…