– Но ты, конечно, не помнишь, где это было, – проговорил Иван, не веря своей удаче.
– Как это не помню? – обиделась Надя. – Идем, я тебе покажу!
Тут, к счастью, на улице показался ангел-хранитель в образе Кирюхи, ехавшего в телеге, в которую была запряжена понурая мосластая лошаденка. Выслушав Опалина, он вызвался отвести его и Надю на место – что было весьма кстати, учитывая состояние ног нашего героя и то, что он порядком вымотался этим утром. Иван забрался в телегу, посадил Надю рядом с собой, и они поехали.
– Если Пантелей будет ругаться, скажи, что я тебя реквизировал, – заметил Иван.
Кирюха засмеялся и хлестнул лошадь.
– Я тебя еще у дома гробовщика приметил, – сообщил Кирюха.
Опалин не сразу вспомнил, что домом гробовщика по привычке называли избу-читальню.
– Ты комсомольцев искал? Они к этому, к Березину пошли, – продолжал Кирюха.
– К Берзину, что ли?
– Угу. В гепеу.
Настроение у Опалина мигом испортилось. «Это они, значит, на меня жаловаться пошли», – сообразил он.
– А зачем им Берзин? – спросил он, стараясь говорить как можно более равнодушно.
– Как зачем? – удивился Кирюха. – Они на усадьбу нацелились, хотят ее у школы отнять.
– Зачем отнять-то? Усадьба большая, там всем места хватит…
– А они не хотят в одном доме с Лидией Константиновной находиться. Она, говорят, из бывших, мы ей не доверяем. И вообще, говорят, можно сделать одну школу в соседней деревне, а не занимать несколько зданий. В усадьбе-то школа первой ступени, – так тогда называлась начальная школа, – а в соседней деревне школа для ребят постарше. Комсомольцы и предлагают их объединить, а Дроздово, значит, им отдать для заседаний ячейки и вообще. Им у гробовщика тесно, вот они и…
– Слушай, но так же нельзя, – не выдержал Опалин. – Куда Лидии-то деваться? У нее же нет ничего. Куда она пойдет?
– Лидия Константиновна хорошая, – объявила Наденька, вклинившись в разговор, и подбородок выставила упрямо.
– Ну хорошая, а что это меняет? – пожал плечами Кирюха. – И она, и мать ее с господами были, в экипажах разъезжали, а мои родители трудились, не покладая рук. Так и проработали всю жизнь, пока смерть не пришла.
Опалин не нашелся, что ответить. Неожиданно он поймал себя на мысли, что устал и что все ему опротивело. «Хоть бы в тайнике сторожа нашлось золото, – подумал он, – сразу же заберу его и поеду сдавать в Москву, а Свешникова пусть другие ловят. Взвешивание и опись при свидетелях, чтобы потом не говорили, что я чего-то украл…»
Однако когда он в конце концов с помощью Наденьки добрался до тайника сторожа, его ждало разочарование. Возле большого, покрытого мхом камня Свешников закопал вовсе не золото, а что-то куда более легкое, завернутое в старую ткань. Развернув ее, Опалин увидел светлые тряпки, которые странно светились в лесном полумраке, какие-то палки и веревки, соединенные в довольно сложную систему, и желтоватый человеческий череп с выбитыми сбоку зубами. Приглядевшись, помощник агента заметил, что в нескольких местах тряпки пробиты пулями – должно быть, Бураков все-таки не промахнулся, когда стрелял в привидение.