– Ты Опалин, верно? – спросил всадник. – Ваня, да? А я Зайцев – Никодим Зайцев.
На вид ему было лет 35. Когда он сошел с лошади и подошел ближе, перед Опалиным оказался невысокий жилистый блондин с замечательной открытой улыбкой. Видишь ее, и с человеком сразу же хочется подружиться.
– Как там Лидия, не обижает тебя? – спросил Зайцев.
Он допустил ошибку, взяв неверный тон, и Опалину сразу же расхотелось дружить с этим человеком. Да, Иван был еще очень молод, но каким бы он ни был, он все же являлся работником угрозыска, и любое проявление неуважения болезненно задевало его. Зайцев, должно быть, и сам понял, что переборщил, потому что включил свою обаятельную улыбку на полную мощность, из-за чего она стала казаться натянутой.
– Я пошутил, – проговорил он поспешно. – Слушай, мне сказали, что ты Кирюху поймал… Было дело? Ты пойми правильно: не в моих привычках вмешиваться, но Кирюха… Парню и так несладко приходится. Не знаю, что он натворил…
– Он вроде грамотный? – спросил Опалин.
– Читать умеет. Пишет еле-еле. Я хотел его подключить к работе в сельсовете, но Пантелей пригрозил, что перестанет его кормить, и он испугался.
Для очистки совести Опалин задал несколько вопросов о дочери кузнеца и затем перешел к тому, что его интересовало.
– Мне говорили, что твой отец – Евстигнеич – был слугой в усадьбе. Верно?
– Верно. А что?
– И много лет там служил?
– Да уж порядочно, – осторожно ответил Зайцев. Он перестал улыбаться и, как видел Опалин, размышлял, куда клонит собеседник.
– Он не упоминал, может, в усадьбе есть какие-нибудь тайники? Потайные комнаты?
Судя по лицу Зайцева, вопрос застал его врасплох.
– Да нет, откуда… А почему ты решил…
– И что, там нет никакого места, где мог бы прятаться человек? Незаметно для остальных?
– Если и есть, я ничего об этом не знаю, – ответил Зайцев. – И отец никогда ни о чем таком не упоминал…
– Ты не помнишь, усадьбу перестраивали? Ну, когда там поселились братья Вережниковы?
– Ограду, по-моему, поставили, земли свои огородили, – сказал Зайцев, подумав. – Ворота сделали новые, деревья какие-то сажали в саду… Это было. Машину электрическую устроили, мебель меняли… Может, и перестраивали дом. Хотя, сколько я себя помню, он всегда такой был.
– А как к твоему отцу в деревне относились?
– В смысле?
– Ну он же вроде как в доме колдуна служил. Что о нем говорили?
– Странные ты вопросы, Ваня, задаешь, – усмехнулся Зайцев. – Я ничего особенного не помню. И вообще, отец мой служил не у Сергея Ивановича, а у его брата-инженера.
– И что, каково было ему служить?
– Отец не жаловался. Он почти все время в усадьбе был или ездил с Федором Ивановичем. В деревне редко появлялся, важничал.