Справа плеснуло – раз, другой. Егор наугад ткнул шестом и угодил во что-то мягкое, подающееся под ударом, словно комок гнилых водорослей. Вода у крайней связки вскипела, плот захлестнули длинные тонкие щупальца. Одно ударило егеря по лицу, что-то острое болезненно рвануло скулу. Другое захлестнуло на Седрика, подобно петле-удавке – тот замычал сквозь маску, залепляющую лицо, выгнулся, забился в судороге. Сергей, не обращая внимания на заливающую глаза кровь, перегнулся через сетуньца, сунул стволы хаудаха в шевелящийся клубок и нажал на спуск.
Эффект был такой, если бы он выстрелил в кастрюлю, полную макарон – длинных, хорошо проваренных, чёрных. Ошмётки брызнули во все стороны. Вцепившиеся в плот щупальца обвисли и лишь конвульсивно подёргивались. Сергей достал кукри и рассёк одно, стянувшее ноги Седрика. Вроде, ничего страшного – мелкие роговые крючья, обильно покрывавшие щупальца кикимор, только разорвали брезент брюк да слегка поцарапали бёдра.
– Лес её знает, откуда взялась тут эта пакость… – пробурчал он вслух. – От Чернолеса течением снесло, что ли? И чего плавунцы зевают? Их, вроде, возле Краснопресненской набережной до дури…
Река будто откликнулась на его слова: сзади, там, где колыхалась на воде изорванная картечью тушка кикиморы забурлило, заклокотало, блеснула луна на широких надкрыльях.
«…ну вот, подоспели. А и верно, не пропадать же добру? Мясо кикимор жёсткое, как резина и такое же безвкусное, но плавунцам всё равно. Вот и хорошо, теперь им точно будет не до плота. Поживы тут хватит полудюжине хищных жуков, да ещё и останется всякой водоплавающей мелочи…»
Стараясь не потревожить пирующих плавунцов, Сергей налёг на шест, и плот послушно покатился к берегу.
* * *
– Хр-р-р… – в горле у сетуньца хрипло клокотало и булькало. – Знаш- шит, фы, Бишшш… хр-р-р… выфащифф ме…хр-р-р… меня?
– Вытащил-вытащил… – Сергей подцепил ножом мазь и аккуратно, стараясь не задеть сожранные пищеварительным ферментом губы чуть ли не до кости, мясо, наложил её на Седрику лицо. – Помолчи, а? Темно ведь, ошибусь – накормлю тебя этой пакостью…
Слизень, удивительное изделие друидов из Петровской Обители, сдох примерно полчаса назад. Пришлось бросать дела (Сергей как раз заканчивал вязать волокушу) снимать бурую скукожившуюся корку и срочно придумывать замену. Егерь перетёр в жестяной миске горсть мясистых листьев ползучего плюща, добавил заживляющей мази, размешал полученную смесь – и теперь наносил её на то, что осталось от лица Седрика.
– Хр-р-р… хлас-за… хлаза… как? Не… хр-р-р… не фижжу…