– Валим его, парни! Вместе!
Чекист поднял ППШ и нажал на спуск. Автомат выдал короткую, на три патрона, очередь – и поперхнулся. От твари полетели ошмётки, одно из руко-щупалец, которыми оно держалось за перекошенные алюминиевые рейки, отцепилось и повисло куском резинового шланга.
Чекист яростно дёргал затвор – раз, другой. Уцелевшие живые хлысты свистнули, совсем чуть-чуть не дотянувшись до цели – один из чёрных когтей пробороздил щёку, другой зацепил вещмешок, вырвав клок брезента. Командир «партизан» отшвырнул бесполезный автомат и зацарапал ногтями по крышке «Маузера». Но Яцек успел первым – пронырнул под нависшей тварью и в упор выстрелил в круглую, усаженную чёрными крючками пасть. Безглазая голова лопнула, как перезрелый арбуз, руко-щупальца одно за другим отлепились от решётки и существо шлёпнулась на пол. Звук получился такой, будто кто-то с размаху бросил шмат сырого мяса на металлический лист.
– Этот был остатний… последний, пан командир.
Поляк поднял ППШ, передёрнул затвор. Латунный, с закруглённой пулей, патрон отлетел в сторону и весело заскакал по голому бетону.
– Курва мать, так и знал: патрон в диске перекосило! Говорил же, бери ППС…
Чекист не слушал – он медленно отходил от шока.
– Что… кхм… что это было, а?
– Гуттаперчевые пауки. – сказал Егор.
Он подошёл к ближайшей туше и потыкал её трубкой распылителя.
– Шапиро о таких предупреждал. Помните, я рассказывал?..
– Ежели это пауки – чего ж ты его… того… из хрени своей, а? невнятно произнёс Мессер. Его трясло, разряженная мосинка ходила в руках ходуном. – Чего ждал-то, говномётчик?
– Потому что это не совсем пауки. – терпеливо объяснил Егор. Он дважды говорил партизанам о гуттаперчевых пауках. Первый раз в сквере перед ГЗ, когда объяснял «партизанам», какие опасности поджидают их в заброшенных небоскрёбах, второй – меньше часа назад, на привале у подножия башни.
Похоже, не помещал бы и третий раз. И четвёртый. И, может, даже пятый.
«…впрочем, нет. Теперь-то Мессер накрепко запомнит, что это такое – «гуттаперчевый паук». И детям своим расскажет, если они у него, конечно, будут…»
– …точнее сказать – совсем не пауки. Просто называются так. У них даже скелетов нет, какая-то дальняя родня осьминогов и кальмаров. Вот, видишь?
Он пнул тушу ботинком, и та затряслась, словно целиком состояла из студня.
– Понял теперь? Такого хоть целиком спорами обсыпь – проку не будет, хитина-то нет…
– Вот же ж, ихнюю гуттаперчевую мамашу… – Чекист осторожно потрогал располосованную скулу лицо. – И как только мы их проглядели?
– Так мимикрия же! Головоногие все так, что каракатицы, что чернолесские кикиморы. А эти особенно: видишь, даже дохлые меняют цвет!