Книга заклинаний — старая, в темном засаленном перелете, водруженная Даниэлем на один из мраморных постаментов, тоже пугала. Кейтлин всегда считала себя уравновешенной и здравомыслящей особой, далекой от оккультных наук. Она не верила в магию, предпочитая признавать лишь факты. Но что делать, если потустороннее, сверхъестественное незаметно стало частью жизни? Девушка не понимала, чему верить — своим глазам или голосу разума. Никогда раньше ей не приходилось выбирать. Обычно то, что она видела, не противоречило доводам рассудка.
Полутемный коридор, в который редко кто заходил, освещали лишь принесенные Даниэлем свечи. Самая толстая стояла возле массивной книги. На незнакомые буквы падали красноватые отблески пламени.
— Ну что, начнем? — улыбнулся молодой человек, и Кейтлин с тревогой заметила, что у него слегка дрожат руки. Даниэль Фармер‚ похоже‚ тоже нервничал. Интересно, почему.
— Как это работает? — в последнюю минуту поинтересовалась девушка и увидела, что лорд Фармер как-то уж очень неопределенно передернул плечами. Видимо, сам он не многим лучше Кейтлин представлял механизм работы книги заклинаний.
— Барон Макензи обожал всевозможные головоломки, — Даниэль подошел к каменной плите и осторожно провел кончиками пальцев по вырезанным письменам. — Надпись на двери — это древне-шумерский. Я ее перевел — обычное запугивание, которое сводится к простой угрозе: «Назови правильные слова или погибни». Символы вверху и внизу — это изображения животных и птиц. Своего рода послание, как я предполагаю, мне — следующему хранителю сокровищницы.
— То есть дядя, с одной стороны, использовал такой замок, который можно открыть, лишь зная тайный код…
— А‚ с другой, оставил для меня подсказку, разгадав которую я смогу войти внутрь. Предполагается, что понять ее смогу только я. Все остальные, кто попытается открыть дверь, пойдут по ложному пути, и их настигнет расплата.
— Но вы же разгадали ее?
— Предполагаю, что да, — голос Даниэля звучал подозрительно неуверенно.
— В чем же тогда проблема?
— Барон Макензи всегда был лучшего мнения о моих умственных способностях, нежели я сам. Опасаюсь, что он меня переоценил.
— Но мы не сможем узнать, правы вы или нет, пока не попробуем. Так ведь?
— Так.
— Чего же мы ждем?
— Я собираюсь с духом, — раздраженно бросил Даниэль и с ненавистью покосился на книгу. — Мой отчим обладал удивительной фантазией, и я даже предположить не могу, что нас ждет, если я ошибся. Думаю, что ничего хорошего.
— В моей сумочке пистолет.
— Что?
— Я говорю, в моей сумочке не зеркальце и пудра, как вы подумали, а пистолет. Револьвер, подаренный отцом, я умею им пользоваться. Правда.