.
Но с какой целью?
Подобно календарю, географическая карта – хоть она и несет на себе отпечаток научного мышления – является декларацией политической и общественной власти. Как отметил вскоре после окончания Второй мировой войны британский историк мореплавания Э. Дж. Р. Тейлор, «во время европейских войн XVIII века стало ясно, что точная карта является средством ведения войны. Таковым она остается и по сей день». Спустя сорок лет и несколько войн историк картографии Дж. Брайан Харлей, также уроженец Британии, предложил постмодернистскую формулировку этой идеи, с упором на принадлежащую Мишелю Фуко>[129] концепцию власти-знания>[130]: «картография является в первую очередь формой политического дискурса, связанного с приобретением и сохранением власти». Дэвид Тэрнбулл>[131] указывает, что карты «соединяют определенную территорию с определенным общественным порядком» и таким образом, по словам Пьера Бурдье>[132], «делают произвольное естественным». Романист Викрам Чандра>[133] также внес свою лепту в обсуждение значения карт: «Карта есть род завоевания, предшествующий всем прочим формам завоевания. <…> Один вид знания может скрывать другой. Информация гнездится внутри информации»>[134]. И в то время, как «пространство знаний»>[135], воплощенное в карте, жизненно необходимо профессиональным военным и другим специалистам по практической реализации власти, карта бесценна и в мирное время, если только ее меры и границы не проистекают из знаний, которые одновременно и разделяются всеми, и ограничивают всех в международном масштабе. Для монарха, мореплавателя, адмирала и генерала плохая картография представляла угрозу.
Во время своего первого плавания в южную часть Тихого океана Джеймс Кук тщательно нанес на карты восточное побережье Австралии и тут же объявил о правах на него Британской короны. Не прошло и двух десятилетий, как Великобритания устроила в Сиднейской бухте, в Новом Южном
Уэльсе колонию для ссыльных каторжников. Осужденные, кто в кандалах, кто в цепях, стали главной рабочей силой британской колонизации Австралии. Но не только Британия интересовалась точным картографированием австралийского побережья. В поисках специй, которые окупили бы их военные действия против Испании, составлением карт северного, южного и западного берегов южного континента уже полтора века занимались голландцы. Земли на юге Тихого океана исследовали и наносили на свои карты и французы. Одно только можно сказать определенно: если бы не имперские аппетиты Британии, в 1769 году никто не произвел бы измерений прохождения Венеры по солнечному диску.