— Давайте продолжим нашу беседу завтра утром, — сказал он, обращаясь к Герлинде, однако та даже не слушала его.
— Расскажи ему, что с тобой случилось, — потребовала она от Шахлы.
Шахла откашлялась, но не произнесла ни слова. По ее лицу было видно, что она боится.
— Силы небесные, да она к тому же и упряма, — рассердилась Герлинда. Потом, повернувшись к горничной, она сказала: — Тебя чуть было не убили, деточка, и это вскоре после того, как посреди ночи ты увидела, как Анук Ламар воскресла из мертвых. Послушай, Шахла, это не может быть случайностью. Если уж ты не хочешь говорить со мной, тогда поговори с ним. — Она показала на Мартина. — Скажи ему, кто это был. Он из полиции, он может тебе помочь.
Шахла стоически покачала головой и плотно сжала губы.
Мартин видел, что горничная была еще не готова говорить об инциденте, а тем более с незнакомцем, а поскольку в данный момент и он сам находился не в том состоянии, чтобы вести задушевную беседу, то сказал:
— Я предлагаю поговорить об этом завтра, когда мы все немного отдохнем.
— Ну что же, — отозвалась Герлинда, и это прозвучало как «Что за проклятые слабаки!». — Тогда взгляните еще на фонарик, чтобы уж я не зря проделала на своей коляске долгий путь сюда, в ваши апартаменты.
— Что за фонарик?
— Вот этот. — Герлинда вытащила фонарик из держателя для напитков, привинченного к ручке ее кресла. — Очевидно, он активно использовался, о чем свидетельствуют севшие батарейки. — Она включила маленький карманный фонарик цилиндрической формы и продемонстрировала едва заметный, тонкий луч света. — Я бы рассказала вам об этом намного раньше, если бы вы не убежали из моей каюты, как дервиш, только потому, что я упомянула фамилию капитана.
Мартин бросил на нее недоверчивый взгляд.
— Медвежонок был не единственным предметом, который Анук выбросила в мусорное ведро.
Он пожал плечами.
— О’кей, прекрасно. Итак, у нее был с собой еще фонарик, когда ее нашли?
Кроме медвежонка.
Герлинда кивнула.
— Вы не такой уж несообразительный, каким все время прикидываетесь.
— Напротив, я все еще ничего не понимаю. О чем это говорит?
— О том, что наконец появилось первое доказательство моей теории «Бермудской палубы».
Мартин вспомнил, что уже встречал это понятие на доске, висевшей на одной из стен в кабинете Герлинды Добковиц, и оно было подчеркнуто двумя жирными чертами.
— Что это за «Бермудская палуба», черт ее подери? — спросил он и тотчас осознал, что совершил грубую ошибку, так как тем самым предоставил чокнутой бабуле желанный повод подробно поговорить об этом, которым она не преминула воспользоваться.