— Почему? — с горечью спросила она.
— Он — твое слабое место, — Асмодеус снова скучал, пожал плечами. — Мне нужно было вызвать Печать, чтобы кое — что проверить.
— Так Джей в порядке? — сердце Ари грохотало в ушах.
— Джей в порядке. В плену, но целый.
От недоверия и возмущения от предательства она вскочила на ноги и пошатнулась без грации, посмотрела на султана, отчаянно подавляя гнев и Печать. Прошлый раз ужасал. Печать захватила ее, и она знала, чем была Печать. Кем она была. Ари охнула, ее гнев от новости, что Джей все еще в плену, рассеялся, она повернулась с большими глазами к Асмодеусу.
— Лилиф. — прошептала она.
Асмодеус насмешливо улыбнулся ей.
— Не понимаю, — ее грудь снова сдавило.
Азазил поднял ладонь с кольцами, привлекая внимание.
— Когда Лилиф решилась забрать у Асмодеуса его сущность, хоть любила его сильнее всех, — я понял, что больше медлить нельзя. Проблема в том, моя милая Печать, что Лилиф — как я, мои сыновья и Асмодеус — часть равновесия. Я боялся, что ее гибель ударит по швам, и я отделил сущность от ее тела и спрятал их там, где никто не найдет. Она умерла, но не пропала. Только белый понимал, что я не уничтожил ее сущность. Я рад, что другие братья ему не доверяют. Так никто больше не знал об этом. И Белый молчал. Но не унимался. Шли века. Я устал. Стало немного скучно, — он беспечно пожал плечами. — И тут явился король Соломон, и я знал, что ему суждено важное место в истории. Что — то в нем напомнило мне Лилиф в юности. Она тоже хотела большего, хотела силы. Быть необычной. Порой я приходил в то место, где держал ее сущность, чтобы ощутить ее рядом. И у меня возникла идея. Джинн мог забрать сущность другого джинна и запереть в теле джинна, и сущность жила, пока была в том теле. Я не хотел этого. Ее силу у кого — то другого. Но жаль было тратить такую силу, и я запер ее сущность в Печати. Кольцо было создано моей магией, только такая сила могла запереть ее сущность в металле, и я разделил сущность на свет и тьму, чтобы Соломон повелевал хорошими джиннами медной стороной Печати, а плохими — железной. Это было даже поэтично, Ари. Сила моей Лилиф снова была в мире, но я совладал с ней, как всегда хотел. Медные и железные печатки были просто для моего удовлетворения. Меня всегда привлекал концепт добра и зла. Но Соломон провалился, как Лилиф. Он не вдохновился моим идеальным кольцом. Он злоупотреблял им, — он помрачнел. — И я отправил его умирать в пустыню, заменил его Асмодеусом, исполнившим судьбу за него. А потом я спросил у Асмодеуса, хочет ли он вернуть мне сущность, или он собирается и дальше охранять ее.