И какова же благодарность за житейские муки? Уголовник Доманов пошел в гору: вовремя «подыграл» в спланированном Оберлендером спектакле при встрече Шкуро. Ныне он с высокими полномочиями абверовского сотрудника из «казачьего стана» гоняет на машине от Ростова до Запорожья, вербуя «добровольцев». А он, Дауров, до сих пор плесневеет в безвестности, «управляя» в жалком городишке, из которого больше половины жителей ушло вместе с красными…
Не иначе как для сбережения душевного равновесия господин бургомистр без всякой связи с предыдущим разговором угрюмо высказал секретарше свою мечту и свою надежду:
— Немцы обещали мне высокий пост во Владикавказе[1]. Там я вас озолочу…
— И долго ожидать этой волнующей сцены? — холодно спросила Кристина.
— Заверяю — не очень.
— Никогда не верила доморощенным вещунам…
— А я не гадаю — я знаю. Только подумать: потери у красных огромны, танков нет, боеприпасов — тоже. Германцу нужна нефть Грозного и Баку. Значит, они будут бить в одну точку — на Владикавказ, чтобы добраться до нефти.
— О, да вы настоящий стратег, господин бургомистр!
— А вы не смейтесь… У русских есть мудрое изречение: смеется тот, кто смеется последним. А я добавлю: веселее всех смеется победитель. И горестнее всех плачет побежденный… А что мы видим из вашего окна с чудесным пейзажем?
По дороге двигались немецкие войска: тринадцатая танковая дивизия генерал — майора Герра и третья танковая дивизия генерал — майора Брайта. Пехота генералов фон Рюкнагеля и фон Клеппа…
— С чудесным пейзажем?.. Вы говорите о виселицах?
— Вы правы, фрейлейн, виселицы надо бы соорудить где–нибудь подальше. Да я не о них! Я про немцев. Скоро мы будем в столице Осетии. И тогда… А, к черту столицу! Зачем ждать?..
Это совершилось впервые и потому неожиданно, хотя Кристина побаивалась, что когда–нибудь бургомистр решится. Она противилась изо всех сил, когда побагровевший Лихан схватил ее за руки и потянулся слюнявым ртом к ее губам… Но тут двери распахнулись.
— Кто осмел… — заорал было Лихан и осекся.
В двери, гулко грохоча подкованными сапогами, входили немецкие автоматчики, а с ними сам герр комендант, худой и длинный, словно жердь, гауптман Функель. Он оглядел помещение быстрым, цепким взглядом и подобострастно дал дорогу другому — плотно сбитому, краснощекому штурмбанфюреру СС.
Эсэсовец пренебрежительно оттопырил губы, глядя на взбудораженного бургомистра, который торопливо застегивал воротник рубашки, а ногой заталкивал под стол кубанку, свалившуюся с головы во время атаки на Кристину. Лысоватый череп блестел от пота. Эсэсовец искоса взглянул и на Кристину, лицо которой было красным, и что–то тихо сказал коменданту.