— Дочь, — кивнул в ее сторону Касаткин. — Людмила. Приехала из Москвы отца проведать.
— Мизюрина, — назвалась женщина. — Людмила Софроновна. Здравствуйте…
— Здравствуйте, — ответил за всех Скворецкий. — Извините за беспокойство, но такая уж у нас служба. Должны произвести обыск… А вы что — ужинали? Поздненько изволите ужинать, время-то за полночь…
— Я в своем доме, — угрюмо возразил Касаткин, — сам здесь хозяин. Ужинаю, когда хочу.
— Оно, конечно, — согласился Кирилл Петрович. — Дело хозяйское. Приступим, товарищи?
Тщательно осмотрев первую и вторую комнаты (последняя служила спальней), Скворецкий и его помощники никаких признаков мануфактуры не обнаружили. Не было в доме — это главное — и никого постороннего. Что же, соседка Касаткина ошиблась или все выдумала, по злобе сочинила?
Кирилл Петрович сердито поглядывал на Горюнова, собираясь кончать обыск, когда тот вдруг шагнул к подоконнику и с торжеством поднял вверх широкий солдатский ремень. Мизюрина тихо вскрикнула и поспешно закрыла рот ладонью. Касаткин метнул на нее из-под нависших бровей свирепый взгляд. Перехватив этот взгляд, Виктор улыбнулся и обратился к Касаткину:
— Это, папаша, чей же ремень будет?
— «Папаша»! — фыркнул Касаткин. — Тоже сыночек нашелся. А ремень что? Мой это ремень. Кому до этого какое дело.
— Ваш? — удивился Горюнов. — Что же, вы его поверх пиджака носите? Обличье у вас вроде бы гражданское…
— Где хочу, там и ношу. И никого это не касается.
— Справедливо, — согласился Скворецкий. — Кому, действительно, какое дело? Давай-ка, хозяин, показывай участок: сараи, амбар, что там у тебя есть…
— А ничего и нет, — мрачно сказал Касаткин. — Амбаров не заведено. Есть поленница дров да конура собачья. Там, что ли, искать будете?
— Отчего же? И там поищем…
Подсвечивая себе карманными фонариками, Кирилл Петрович, Горюнов и милиционеры, следуя за хозяином, вышли во двор. Сразу за ними выскочила Мизюрина и с пронзительным криком кинулась к поленнице, громоздившейся слева от крыльца. В тот же момент из-за поленницы метнулась какая-то темная фигура — и к забору.
— Стой! — громко крикнул Скворецкий, вырывая из кармана пистолет. — Стой! Стрелять буду…
Залилась трель милицейского свистка. Но бежавший и не думал останавливаться. Мгновение — и он перемахнул через забор. Однако уйти ему не удалось: из-за забора послышалась какая-то возня, прозвучал приглушенный вскрик, и минуту спустя двое оперативных работников ввели через предусмотрительно распахнутую Горюновым калитку дюжего мужчину, руки которого были скручены за спиной.