— Скольких сбили?
— Семерых. Лейда считала точно. И по-моему, даже не в Москве, а под Москвой.
— А скольких пропустили? — спросил капитан.
— Мы три взрыва видели. Кто успел сбросить бомбы, тех и сбили. Две фугаски — должно быть, на окраинах города, а одну где-то поблизости.
— Что-то твоего чекиста не видно в убежище, — сменил тему Клячкин.
— У него острый приступ радикулита, — пояснил я.
— Врагов настоящих надо искать, а не хватать первого, кто под руку попадется, — зло сказал Мельников. — Знаете, что у нас вчера в театре было? Проходим по служебному входу в оркестр. Ну а караульный вдруг спрашивает у альтиста: что, мол, у вас в футляре? Тот отвечает, в шутку, конечно: бомба. Тут же его и взяли.
— А что было в футляре? — спросил Сысоев.
— Скрипка. Он ее и показал. Все равно взяли.
— С чекистами шутить не рекомендуется, — усмехнулся Сысоев.
— На Лубянке ему форменный допрос учинили. Футляр от скрипки исследовали.
— А откуда вы это знаете? — поинтересовался я.
— Он вернулся ко второму акту.
Все засмеялись.
Я задумался. Для кого и зачем этот рассказ Мельникова? Для того, чтобы прощупать нас, или для того, чтобы нам открыться? С кем он в осажденном городе: против нас или с нами? Завербованный врагом антисоветчик или просто сплетничающий обыватель? Югов посмеялся бы надо мной и сказал бы, что я изучаю под лупой то, что видно простому глазу.
— Давай прощаться, — протянул мне руку капитан. — Через час уезжаю.
— Завидую, — сказал я. — Одним хорошим офицером в действующих войсках будет больше. До свидания.
— Если только оно состоится…
Он ошибся. Оно все-таки состоялось. Я нашел тело капитана в пустом подъезде, когда вернулся вечером домой. Нашел там же, где мы стояли: у дверей бездействовавшего лифта — в том же морском кителе, с кровавым пятном на груди.
Короче говоря, его убили.
Я поднялся к себе и позвонил из комнаты сестры на Петровку, 38.
— У телефона Стрельцов.
Еще один знакомый у меня в Наркомате внутренних дел.
— Беспокоит вас, если помните, журналист Вадим Глотов… Я вам сигнализировал о подозрительных личностях в бомбоубежище на Кировской улице. Вы обещали их найти, если они вам попадутся.
— К сожалению, должен вас огорчить. Пока они еще не попались.
— А теперь я звоню, чтобы вас огорчить еще одним делом. Сейчас я нашел у себя в подъезде труп жильца нашей квартиры капитана Березина. Застрелен.
— Ваш адрес? — мгновенно спросил Стрельцов.
Я рассказал.
Кто-то тихонько постучал в дверь костяшками пальцев.
— Открыто! — крикнул я.
Дверь скрипнула, и в комнату заглянул Клячкин.
— Я тоже видел его, — проговорил он шепотом. — И это я положил его на спину. У него сквозная рана в области сердца. Так, кажется, говорят медики?