— Я не пойду! Я боюсь! Я лучше тут спрячусь! — заверещала спутница. Лицо ее побелело и покрылось каплями пота.
— Времени на уговоры у нас нет! — твердо сказал Матков. И кивнул шоферу:
— Давай!..
Сделано все было моментально. Носовая часть «Волги» задела даже буфер «Лады». Но группу УВД ждали. Сразу началась стрельба. Брызнули в салон машины стекла. Группа в ней невольно пригнулась. Но разве могла обшивка «Волги» спасти от пуль?
Капитан Васькин первым выкатился в распахнутую с противоположной стороны дверцу, обрезав ладонь обо что-то острое, заполз за колесо. Частые выстрелы раздавались не только из «Лады», но и из милицейской «Волги». Коваленко, оказавшись самым проворным, сидя с краю, у опущенного стекла, высунул руку с пистолетом наружу и, истекая кровью (щека его оказалась пораненной касательным попаданием), сделал несколько прицельных выстрелов. Поединок затих. Вонючий пороховой дым синеватой пеленой скопился в салоне машины, мешал дышать. Захар Самсонов ловко выбрался вслед за Борисом Николаевичем и потянул за собой незнакомую пожилую женщину, но она хрипло застонала:
— Не троньте, больно!
Подполковник Матков подозрительно затих и не двигался с места. Неловко развалившись рядом с шофером, он выставил за стекло локоть. И Захар, низко пригнувшись, открыл переднюю дверцу, затем тронул Петра Степановича. Вялая рука подполковника жестко, будто окаменевшая, упала на сидение. И китель под самым подбородком все гуще набухал кровавой пеной. Захар даже не решился тронуть Маткова. Лишь сместив его и поддерживая на руках, помог вылезти из-за руля бледному онемевшему шоферу и поместил Петра Степановича вновь на сиденье. Прикрытая осторожно дверца не давала ему упасть. Захар, трогая обеими руками свои потные волосы, удивленно выдавил:
— Все так просто!
Капитан Васькин как-то по-кошачьи незаметно оказался позади желтой «Лады» и держал пассажиров ее на прицеле своего пистолета. А Коваленко, по-прежнему находясь в машине, смахивая с лица кровь, приказал:
— Выходи по одному, иначе решето сделаем!..
В салоне «Лады» кто-то задвигался. Захар вдруг сразу озверел, подскочил к желтой искореженной пулями дверце и резко рванул ее. Схватив толстого железнодорожника за ворот, он выкинул его на асфальт, как мешок.
— Я не причастен! Я ничего не знал! — заблеял тот, подняв руки и ползая коленками по своей измазанной фуражке. — Так нельзя, без суда и следствия!..
— Цыц! — приказал сурово Захар. Распахнув дверцу, он вытянул мертвого подростка в модном джинсовом костюме и тихо положил у колеса. Пуля пробила парню голову от виска до затылка. Второй подросток в разукрашенной эмблемами фуражке был ранен, руки его висели как плети. В груди что-то булькало. А лицо тоже было в крови, в слезах, в копоти. Захар понял, что оба эти хлопчика помогали жечь вещи из вагонов. Тут же, под ногами у них, в машине валялись две пустые канистры из-под бензина. Новенькие, металлические, выкрашенные в зеленый цвет, они тоже были со следами копоти. Так сказать, следы преступления наглядны. К противоположной дверце подошел капитан Васькин и резко распахнул ее. Наготове держал пистолет.