– Макс Вам все расскажет о моей жизни в Коктебеле. Он мне очень помог во время моего пребывания здесь. <…>
– Теперь о главном. Мариночка, – знайте, что Ваше имя я крепко ношу в сердце, что бы ни было – я Ваш вечный и верный друг. Так обо мне всегда и думайте.
Моя последняя и самая большая просьба к Вам – живите.
Не отравляйте свои дни излишними волнениями и ненужной болью.
Все образуется и все будет хорошо.
При всяком удобном случае – буду Вам писать.
Целую Вас, Алю и Ириночку.
Ваш преданный
<Вместо подписи – рисунок льва>
Началась длительная разлука с мужем, когда Марина ничего о нем не знала: жив ли, умер ли… В те годы она создает стихотворный цикл «Лебединый стан», посвященный Белому движению.
Жизнь Цветаевой в послереволюционной Москве: сложная, трудная, как у многих в то время. Голод, разруха, безденежье… Смерть младшей дочери Ирины (при этом у нее мысль – как она оправдается перед мужем?). Отчаяние и жизнь на краю – не могли перебить ее чувств к мужу, к тому, что «над», поверх все барьеров, привязанностей и дружб. То единственное и высокое, что вечно и неоспоримо. И это несмотря на любовные романы, дружбу с актерами Второй и Третьей студий Художественного театра, среди которых был и Юрий Завадский – Маринино увлечение.
Писала я на аспидной доске,
И на листочках вееров поблёклых,
И на речном, и на морском песке,
Коньками по` льду, и кольцом на стеклах, —
И на стволах, которым сотни зим,
И, наконец – чтоб всем было известно! —
Что ты любим! любим! любим! – любим! —
Расписывалась – радугой небесной.
Как я хотела, чтобы каждый цвел
В века́х со мной! под пальцами моими!
И как потом, склонивши лоб на стол,
Крест-накрест перечеркивала – имя…
Но ты, в руке продажного писца
Зажатое! ты, что мне сердце жалишь!
Непроданное мной! внутри кольца!
Ты – уцелеешь на скрижалях.
Она гнала мысли о его смерти. Хотя иногда все же проскальзывало сомнение, что им удастся увидеться здесь – на земле:
Твои…… черты,
Запечатленные Кануном.
Я буду стариться, а ты
Останешься таким же юным.
Твои…… черты,
Обточенные ветром знойным.
Я буду горбиться, а ты
Останешься таким же стройным.
Волос полуденная тень,
Склоненная к моим сединам…
Ровесник мой год в год, день в день,
Мне постепенно станешь сыном…
Нам вместе было тридцать шесть,
Прелестная мы были пара…
И – радугой – благая весть:
……… – не буду старой!
(цикл «Разлука», 9)
Сергей Эфрон был в это время в турецком городе Галлиполи в страшных условиях, в которых находились оставшиеся в живых солдаты и офицеры Белой гвардии.
В марте 1921 года за границу уезжал Илья Эренбург, и Цветаева умоляла его найти мужа. Эренбург обещал выполнить просьбу, увозя с собой письмо Цветаевой к мужу.