Мне запомнился наш разговор – на дереве, свисающем над голубым, чистым прудом, испрысканным солнцем; запомнились и отражения: вниз головой; из зеленого облачка листьев, в мгновенных отвеинах ветра, – я видел то локоны Аси, то два ее глаза, расширенных, внятно внимающих мне; и запомнился розовый шелк ее кофточки; вдруг ветви прихлынут к лицу: ничего; под ногами – двоился, троился отточенный ствол, расщепляемый легкой рябью; запомнились спины склоненных под нами Наташи и Поццо, сидящих глубоко внизу: на зелененьком бережку (они тоже задумывались о путях своей жизни: Наташа впоследствии стала женой А.М. Поццо).
Вспоминается и другая картина: и ночь и луна; средь бушующих черных кружев листвы чья-то тень, мне не ясная: Ася; схватившись рукою за сук, она свесила голову; черное кружево, нас овеивая, закипая серебряной искрою лунного отблеска, точно всплеснет; и вот листья отвеяны; стали темно-оливковыми – под луной, освещающей их; а над нами – глубокое и темно-синее небо; далеко за полночь; смотрим на небо; луна закатилась; но вызрели звезды.
Так под небом и месяцем вставал предо мною отрезок из лет, освещенных мне жизнью весьма необычной».
Асе нужно было ехать в Брюссель, чтобы заканчивать школу гравюры у Данса. Перед прощанием они решили проверить свои чувства, договорившись, что если испытание будет пройдено и отношения перерастут дружеское знакомство, то по окончании класса гравюры соединят свои жизни.
Разговор с П. д’Альгеймом, в семействе которого Ася фактически воспитывалась, был положительным в том смысле (Белый как истинный символист не удержался от изысканного определения, назвав его ответ «душистым по тону»), что он обещал не препятствовать дальнейшему развитию отношений между племянницей и поэтом.
Летом, когда Ася приехала из Брюсселя в Россию, Андрей Белый получил приглашение ее матери посетить владения лесничего Кампиони, куда собиралась приехать и Ася. Белый приглашением воспользовался. Поэту сняли комнату в деревне за лесом, в двух километрах от лесничества. Перед глазами поэта встал поистине заповедный волшебный лес с деревьями, ветви которых напоминали оленей, леших, козлов; снизу вились заросли густых, непроходимых кустарников. В лесу обитали дикие звери. Сам домик лесничего был тесным, но народу в нем помещалось немало. Асю поместили на чердаке, и чтобы до нее добраться, нужно было карабкаться по крутой лестнице, потом – пробираться во мраке, где можно было разбить себе лоб – о бревно. Ася сидела на чердаке за завесом из шкур, но стоило его отодвинуть, как поэт оказывался, по его словам, в «совершеннейшей сказке: около слухового окошечка; к нему тянутся ветви угрюмого, могучего леса; из зеленых каскадов торчат стволистые рожи; нигде не видал я таких могучих коряг!»