— Была бы ты там такая, — прохрипел он, — я бы и рыпаться не вздумал…
— Даже так? — Вальц завороженно кивает, глаза кажутся черными от расширенных зрачков. — Запри дверь.
Он заторможенно кивнул, как-то неловко поднимаясь с пола. Щелкнул замок, ему ответили выключатели — свет почти сошел на нет, мягкой подсветки хватало только на то, чтобы различать происходящее в комнате.
— Что ты им сказал? — я с огромным удовольствие наблюдала за медленным мужским стриптизом, все же здорово, когда тебя понимают с полувзгляда.
— Что нам надо поговорить, разговор сложный, эмоциональный, попросил не мешать нам хотя бы час.
— Как умный мальчик…
Контраст между Котовым, выросшим в жестко патриархальной семье, и уроженцем матриархальной Тэарры, обитающим в его теле, бьет в голову, словно я беспорядочно пила, то повышая, то понижая градус. Хвала Богине, что на родной планете все пошло так, как пошло, и основная магическая сила досталась женщинам. Необходимость колдовать в период колонизации и привела к появлению таких чудес как Эрих или как доброй памяти Канто…
Захожу к нему за спину, Вальц нервно поводит плечами, но даже не шевелится, не пытается закрыться. Только делает шаг к стене, утыкаясь лбом в подрагивающие руки.
— Сколько? Выбирай, — кожаные хвосты щекочут спину.
— Десять?
— Как пожелаешь. Считай. Вслух.
Первый удар выходит чисто символическим, у моего тела нет мышечной памяти о том, как правильно его наносить. Но дальше дело идет лучше, когда я начинаю не думать, а делать так, как подсказывает подсознание. Цифру «пять» парень скулит в ладонь, с силой сжимая на ней зубы. Я не переживаю — помню, как Котов хвастался, что сделал в комнате звукоизоляцию. На восьмом Эрих уже не может внятно произнести цифру, но решаю засчитать этот неразборчивый сип, попутно поминая добрым словом Мирену, научившую то мое «Я» бить так, чтобы было больно, но следов не оставалось. Десятку он выдыхает.
— Как же мне этого не хватало, — запускаю пальцы в шоколадные кудри. — Как глоток воздуха…
Я жмусь к нему всем телом, ощущая подрагивание парня. Все еще поднятые руки дергаются было вниз, но по отставленному заду прилетает ощутимый шлепок. Эрих понятливо замирает. Рукоять плети легко скользит вдоль позвоночника, укладывается меж ягодиц. Парень внезапно прогибается в пояснице, слишком однозначно выражая желание.
— Я чего-то не знаю, мальчик мой?
— Это не я, это мне от предыдущего «жильца» достался рефлекс, — он оправдывается слишком поспешно. — Но…
— Но не похоже, что ты слишком уж против. Скажи мне честно, Эрих…
— Но я не против, да. Слишком многого я был лишен в той жизни… Я бы хотел наверстать.