— Я всё понимаю, работать буду удалённо, на компьютере с дивана! — пообещала я совершенно искренне. — Честное слово!
— Ну если честное слово, то под него вас и отпущу, — усмехнулся врач. — Надеюсь на вашу благоразумность, Ирина Витальевна, и на вашу, Илья Владимирович.
— Ура! — шёпотом воскликнула я. Мне уже не терпелось оказаться дома, в шале, где мамуля, где пахнет вкусной едой, где свежий воздух от прошедшего дождя… Где мой ноутбук и моя любимая работа!
— Подпишете бумаги, сядете в кресло, и вас отвезут, — ворчливо отозвался врач. — И не прыгайте так, замужняя дама, почти мать…
Я даже не обиделась, уловив шутливую нотку в его голосе, но ответила:
— Пока ещё не замужняя.
— Но скоро ею станешь, — закончил фразу Илья. — Отдыхай пока, я позвоню твоей маме, потом подпишем бумаги, и я отвезу тебя домой. Мам, спасибо, что пришла, тебя тоже подкинуть?
— Я на машине, — ответила Ирина, забирая чемоданчик. — Я подъеду завтра, посмотрю ещё раз, как там мои внучки поживают, а до этого никакой самодеятельности.
В общем, меня крепко запугали со всех сторон, глядя сердито и строго, словно я была малолетней дурочкой. Нет, я всё прекрасно понимала! Они волнуются. Как будто я скакала по лестнице козочкой! Я не скакала, меня толкнули преднамеренно. А там, между прочим, двадцать ступенек, которые я пересчитала головой и, как оказалось, локтем. Слава богу, что природа предусмотрела защиту для малышей в животе! Об этом я читала, боясь за свою врождённую неловкость. Да и старалась ходить помедленнее, держаться за поручни, дорогу переходить в положенных местах… А вот оно как обернулось.
После двенадцати мне принесли на подпись административно-медицинские бумажки, потом Илья аккуратно усадил меня в кресло на колёсиках и отвёз к паркингу. С ума сойти, кресло мне даже с собой дали! Из него мой любимый пересадил меня на сиденье джипа и самолично закрепил ремень. Я воспротивилась:
— Илья, ну я же не инвалид! Я сама могу!
— Мне так спокойнее, — ответил он, ничуть не смутившись, и, обойдя машину, сел за руль. Завёл двигатель и усмехнулся: — Дома я на тебя напущу твою маму. А пока будь паинькой.
— Я паинька, — нахохлившись от обиды, я сложила руки на груди и решила сегодня с Ильёй не разговаривать. Нет, вообще… Сам себе злобный буратино! Не верит мне — и не надо. Я сама разберусь с Лизой и с Шагалиной. Обе стервы, а теперь ещё и потенциальные убийцы…
Впрочем, за стервозность у нас не сажают, а убийства не было. Так что доказательств у меня нет. Но как-то остановить их надо, боятся за свою жизнь и своих детей мне очень не хочется!