— Детка, почему ты молчишь? — его прерывистый голос, такой глубокий, с бархатистым тембром, вывел меня из ступора. — Тебе не нравится?
— Платье жмёт подмышками, — ляпнула я невпопад. Может, если он позволит мне раздеться, всё закончится быстрее?
Позволил. Ну как позволил… Пальчики длинные, к физическому труду не приученные, а вот так взяли и с поразительной лёгкостью разорвали розовое платьице пополам. Сверху донизу. Одним движением. Бли-и-ин! Не моё платье ведь! Совсем с ума сошёл, аристократ хренов! Близкородственные браки, вырождение, сумасшествие! Нет, правда, что он собирается делать?
Антуан развернул меня лицом к себе. Велик был соблазн опустить взгляд и проверить слова Наташи, но я не решилась. Смотрела лишь в оливковое безумие его глаз. Искала там похоть, страсть, возбуждение. Но нашла только усталость и обречённость. А потом маркиз снова задёрнул шторки, и взгляд его похолодел, заострился, стал безразличным. И голос преобразился:
— Сейчас не жмёт?
— Нет, — пробормотала я. А что было ещё сказать?
— Великолепно.
Он что, издевается?
Стоя вплотную, Антуан прижал меня бёдрами к колонне, и я с удивлением обнаружила, а точнее, не обнаружила ничего, что могло бы напоминать «нефритовый стержень» или «булатный клинок», как любят метафорить извращённые авторы любовных романов. Нет, там что-то было: холмик, бугорок, выступ. Но ничего особо криминального, что могло бы быть, если бы моё тело возбудило Антуана. Но ведь он ведёт себя, как возбуждённый любовник! Значит, не соврала Наташа, он и правда хочет, но не может…
Большой палец снова прошёлся по моим губам. Невыразимо сексуальный жест — и полное равнодушие во взгляде. Как ему это удаётся? Неужели есть какие-то особые курсы, где обучают такому актёрскому мастерству наоборот? Даже у меня в груди что-то затомилось от быстрой и ненавязчивой ласки, а ему пофиг…
Ну, или признать поражение — я не возбудила мужика. Собственно, я ничего для этого и не сделала. Собственно, оно мне было не слишком надо. Но в свете его фразы про следующий раз… Надо попробовать.
Наверное, мои попытки потереться бёдрами о его холмик показались Антуану смешными, но я не теряла надежды. Терять-то было уже нечего, кроме неё. Ошмётки платья скрывали только то, что обычно прячут под трусиками. Ну, и немного грудь. Правда, в этом деле природа меня скорее обделила, чем наградила, но чем чёрт не шутит — может, Антуан любит девушек с маленькой грудью…
Он закрыл глаза, словно задумался о чём-то, потом с выдохом обнял за талию. Ладони заскользили по моей спине, медленно, с нажимом. Мускулистое тело снова прижало меня к деревяшке, выступы которой больно впились в рёбра. Что-то неприятно царапнуло плечо. Хамелеон!